Сломленная - Никта Мун

— Мне страшно, грустно и уже скучаю по Мирославу. — Эта правда, но не вся. — А еще я прочитала наконец письмо. И… — тяжелый протяжный вздох. — Она жива. Моя мама жива.

Алексия издала непонятный звук, закрыв рот ладонью и в ужасе распахнула глаза.

— У меня много вопросов. Я зла и ненавижу отца. Эти эмоции давят на меня и я боюсь, сломаться. — Это тоже правда.

— Мне жаль, что ты все это проживаешь одна. Прости, что я не рядом.

По щеке Лекс скатывается соленая капелька. Точно такая же, зеркаля, катится по щеке Ви.

— Мы со всем справимся, — грустно улыбается Виталина. — Не вечно же нам страдать.

— Я просто переживаю за тебя. Мне невыносимо думать, что ты там одна, когда у меня все хорошо. Будто я все это не заслуживаю. И хочется за это извиниться.

— Глупая, — с улыбкой качает головой рыжеволосая. — Не смей за это извиняться. Ты как никто другой заслуживаешь любви, счастья и спокойствия. После всего того, что ты пережила, ты до конца жизни должна оставаться счастливой, без всяких негативных эмоций.

— Я хочу чтобы ты тоже была счастлива.

— А я и буду. Назло всем.

Алексия нежно улыбнулась.

— Мне нравится твой настрой.

— Мне мой тоже.

Брюнетка тревожно оглядывает свою подругу через экран телефона и чувствует недосказанность, тревогу. Внутри что-то переворачивается, заставляет переживать за рыжеволосую. Лекс видит в глазах смирение и какой-то животный блеск — несочетаемое комбо.

— Мне пора. Я сегодня еще не ложилась.

— Да, конечно. Сладких снов, Ви. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю, Лекси.

У брюнетки мурашки по кожи, будто с ней попрощались. Навсегда.

Виталина выдыхает. Идет к выходу. Накидывает на плечи пиджак. Обувается. И выходит из квартиры. Пора забрать свое.

***

Рыжеволосая просит таксиста остановить машину за несколько домов от дома отца. Знает, что здесь по всюду камеры и незамеченной она не останется, но ей требует несколько минут, чтобы перевести дыхание.

Район значительно отличается от основного города. Величественные дома, ухоженные придомовые участки, так и кричат о статусах владельцев. Здесь все разительно отличает от квартиры ее детства. Простора больше, но это все такая же золотая клетка, только отличается площадью. Ви может с легкостью представить, как ее ребенок задыхается, живя в этой роскоши, но которая ограничивает по рукам и ногам всеми статусами, правила и строгим контролем ее отца. Мурашки по кожи и пальцы в кулак.

Девушка идет стремительно и решительно, с толикой надежды в груди и отчаяньем в сердце. Она звонит в звонок, смотрит в камеру и нервно ждет.

Виталина чувствует взгляд через камеры. Холодок по кожи. Динамик издает скрипящей звук, вынуждая вздрогнуть хрупкое тело, а затем произносит.

— Анатолия Павловича нет дома.

— Я не к нему. А к Богдану.

Тишина. Давящая. Страшная. Звонкая.

— Не положено. Уходите, иначе нам придется вызвать полицию.

— Вызывайте.

Девушка улыбается в камеру, делает шаг назад и садится на ступеньку.

— Я их здесь подожду.

Ви знает отца. Знает, что тот либо позволит зайти, либо выйдет сам. Сейчас ранее утро и рыжеволосая уверена, на все сто процентов, что отец еще дома. С минуты на минуту поедет на работу. Он человек привычки, строгого порядка и расписания. Девушка слишком часто приходила поздно домой и распорядок отца выучила лучше, чем прокурор уголовный кодекс.