Цугцванг - Ария Тес

Уже полчаса я сижу на диване и наблюдаю за тем, как люди отца топчут мою гостиную. Они проверяют не осталось ли «опасности», ходят кругами, изучают тело, его телефон, телефоны его людей — все, что может вывести их на то, что они пропустили. Лекс сидит неподалеку. Он не стал сопротивляться его врачам, чтобы не усугублять ситуацию, ну и потому что я обязательно стану. Первичный осмотр и временная повязка — это все, что я позволю, и то лишь потому что кровью не хочу закапать ковер.

«Может быть даже лучше, что Лекса зашивают. Откажись и он — это было бы фиаско…Отец то просто в ярости!»

Мельком касаюсь его взглядом. Все это время он стоит у окна, руки в карманах, весь напряженный, подобранный, готовый ко всему. Наверно, все видят и чувствуют насколько плотная его злость, раз даже его личная, самая верная шестерка — мерзкий, вертлявый Стасик, — подошел к нему с опаской.

— Петр Геннадьевич?

Резкий поворот головы пугает шестерку до чертиков, а я еле сдерживаю смех и то благодаря серьезному, стальному взгляду Лекса, который меня и удерживает от того, чтобы не прыснуть в голос.

— Что-то нашли?

— Его телефон изъяли, скоро мы узнаем, кто помог ему все это провернуть. В остальном…внизу был единственный отряд, на этаже еще двое. Один скончался, второй до сих пор без сознания. Максимилиан так сильно его ударил, что тот ушиб затылок…

Лекс бросает на меня короткий взгляд, сразу его отводя, но я не реагирую даже на это, потому что мне плевать. Я не считаю, что поступил неправильно, моя совесть не орет и не бунтует, и с чего бы вдруг? Да, я убил, но кого? Ублюдков, которые пришли в мой дом, чтобы отнять мою женщину.

«Моя женщина…Я действительно так ее назвал?…»

— Максимилиан, — гремит голос отца под ухом, и я недовольно поднимаю свой взгляд.

— Что?

— Ты поедешь со мной в больницу. Нужно…

— Нет.

— Нет? — усмехается, слегка наклоняя голову на бок, а я замечаю, как все вокруг будто становится чуть больше, а люди наоборот меньше, но не пасую.

Откидываюсь на спинку дивана, выпиваю порцию виски и киваю, не сводя с него глаз.

— Нет. У меня есть врач, своих оставь для себя.

Я вижу, как его с каждым мгновением все сильнее и сильнее начинает бесить моя вольность, и я осознанно иду на этот шаг, лишь для того, чтобы увеличить предметы в комнате. Мне не нравится, как психологически они уменьшаются, будто мне снова пять, а он непобедим. Это время давно кончилось, и я давно не ребенок, чтобы вот так глупо поддаваться ничего не стоящим играм разума.

— Твой врач? — пару раз он кивает, словно пробует на вкус это определение, но потом делает то, чего я никак не ожидаю, — Хорошо.

«Он что согласился?!» — не верю своим ушам, щурюсь, жду подвоха, а его и нет вовсе!

Взмахнув рукой, отец дает команду своим ищейкам двигаться к выходу, что, разумеется, исполняют незамедлительно. Слушаю, как шуршит их одежда, как топают быстрые, нервные шаги, но не поворачиваюсь — смотрю лишь на него. Я не имею права на «пас», особенно если он отвечает мне — никогда!

— Если ты не сможешь шевелить рукой…

«Ну вот и условия…Слава богу, а то я думал, что он умирает и не увидит, как я отниму у него все, что он любит!»

— …Я твоего «врача» уничтожу.

— А-га.

— И Лилиана останется с тобой.

«Что ты сказал?!»

— На каком основании? — усмехаюсь теперь я, усилием воли подавляя злость, которую вызывает во мне это дерьмовое по всем статьям предложение.

Отец это читает отлично — он победно улыбается и слегка пожимает плечами, протягивая ответ в ублюдской, своей фирменной манере, которую я ненавижу не меньше, чем его самого.

— Это, вроде, называется компромисс. Я иду на встречу тебе, ты — мне. Она проследит за тем, что с тобой тут будут делать, а потом уедет обратно ко мне в Новосибирск.

— Оставь своего Стасика, — рычу, сверкнув глазами, что делает улыбку только шире.