Бог Разрушения - Рина Кент

Я вырываюсь из его объятий, он опускает меня на пол, и я оказываюсь лицом к лицу с ним.

— Ты не собираешься ничего сказать? Хоть что-нибудь?

Он делает паузу, кажется, потеряв дар речи впервые за все время.

— Ты хочешь, чтобы я сказал это в ответ?

— Нет, если ты не хочешь это сказать.

Он снова смотрит на меня, нахмурившись, и тут меня осеняет.

Лэндон — чистый лист в вопросе эмоций. Он эмулятор и мастер адаптации. Ни одно из чувств не является его собственным.

А я только что потребовала, чтобы он испытывал эмоции, на которые абсолютно не способен.

— Забудь об этом, — показываю я. — Эти слова были сказаны на пике эмоций и ничего не значили.

Я иду в ванную и закрываю дверь.

Затем сползаю на пол и закрываю лицо руками.

Я всегда думала, что все будет хорошо, если Лэндон окажется порядочным человеком, который не будет заниматься насилием и анархией.

Но сейчас, когда я понимаю, что хочу большего, мне остается только наблюдать, как мое сердце обливается кровью.

Я хочу любви, которую он никогда не сможет мне дать.

* * *

После душа я чувствую себя еще хуже, чем раньше, но, к счастью, Лэн уже ушел.

Он пытался зайти, даже пытался силой открыть дверь, но после того, как я отправила ему сообщение с просьбой оставить меня в покое, он, хоть и неохотно, но все же ушел, пообещав вернуться.

Я переодеваюсь в черное платье и ботинки и выхожу через черный ход, чтобы прогуляться по обочине дороги. В детстве я часто так делала, когда чувствовала, что мне душно и нужно больше пространства.

Берег озера лучше с эстетической точки зрения, но он не так хорошо освещен, как дорога. А поскольку наш дом — единственный в этом районе, то ни одна машина не проезжает мимо.

Ночная прохлада проникает под платье и вызывает мурашки на руках. Надо было взять с собой куртку, но ладно. Может быть, в этом случае холод будет кстати.

Телефон вибрирует, я достаю его и улыбаюсь, увидев имя на экране.

Брэндон:Как дела? Лэн доставляет неприятности?

Уточни по поводу неприятностей, потому что если под ними ты подразумеваешь мое растоптанное сердце, то он справился на отлично.

Мия:Я бы не назвала это неприятностями. Он прекрасно общается с моей большой семьей.

Брэндон:Очаровывать людей — это то, что у него получается лучше всего. Я рад, что все прошло лучше, чем та катастрофа, которая случилась здесь.

Мия:С этой стороны — да.

Брэндон:Значит ли это, что с другой стороны не получилось?

Мия:Возможно.

Брэндон:О нет. Что он сделал на этот раз?

Мия:Ничего катастрофического. Не волнуйся. По крайней мере, пока нет. Просто я не знаю, как нам быть дальше, если я его так сильно люблю, а он не умеет любить. Как ты справляешься с этим, Брэн?

Брэндон:Я просто люблю его. Но, как я уже сказал, у меня нет выбора, он мой однояйцевый близнец и единственный человек, которого я знаю лучше всех. Это в нашей ДНК — любить своих близнецов, что бы они ни делали. Кроме того, может быть, он и не умеет любить, но он учится заботиться, и я могу заверить тебя, что он заботится о тебе больше, чем о ком-либо другом — в том числе и о себе самом. В тот день, когда я забрал его из особняка Язычников, он выглядел одновременно чудовищным и потрясенным. Он упомянул, что ты обещала оставить его, чтобы Николай не сломал ему запястье. Он посмотрел мне в глаза и сказал: «Ты сказал мне действовать вопреки инстинкту и попытаться понять, что он думает, а не то, что диктует мой зверь. У нас проблема, Брэн. Я думаю, это Мия не понимает и ей не помешают твои скучные уроки. Если она действительно покончит с нашими отношениями ради спасения моей карьеры скульптора, я перережу себе запястье и отправлю свидетельство членовредительства ее гребаному брату по почте. Возможно, если я так поступлю, она наконец поймет, что для меня важнее».

Я перечитывала и перечитывала сообщение Брэна, не веря своим глазам.