Глубже - Робин Йорк

Я сказал Кэролайн признаться в своих чувствах — в том, что она действительно чувствует, — но, когда она спрашивала меня: «Что у тебя на уме?». Я не стал говорить: «Я беспокоюсь за маму, потому что она сказала, что у нее заболела спина и я думаю, что она, должно быть, пропускает смены в тюрьме. Если ее уволят, она начнет ныть, а Бо никогда не был рядом с ней в таком состоянии. Он может бросить ее из-за бесполезного нытья — и клянусь, моя мать ноет, как никто другой, — и, если это случится, мне придется вернуться домой».

Какой в этом смысл?

Я был двумя разными людьми и только один из них был настоящим. Настоящий Уэст Левитт жил в трейлере в местечке Силт, штат Орегон. Он разговаривал со мной целыми днями.

Проверь свою маму.

Проследи, чтобы она купила продукты, чтобы Фрэнки могла нормально поесть.

Найди еще одну смену в библиотеке, потому что никогда не знаешь, как все может обернуться. Просто никогда не знаешь.

В то время как парень, которым я был в Айове, был одеждой, которую я надел, чтобы попасть туда, куда мне нужно. Он был лишь визуально мной, притворяющийся человек, с которым Кэролайн была каждую минуту своей жизни.

Кем бы вы ни были, когда родились, вы не можете просто избавиться от этого. Мы любим притворяться, что можем. Это же американская мечта, верно? Никаких ограничений. Но правда в том, что вы можете разбогатеть, но вы не можете купить то, как живут богатые люди. Вы не можете просто надеть подходящую одежду и принадлежать себе. Вы все равно будете думать, как бедный ребенок, мечтать, как ребенок, хотеть, как ребенок. Вы все еще будете вздрагивать каждый раз, когда другой студент спросит вас: «А чем занимается твой папа? Куда ты поедешь на каникулы?»

Это тяжелая работа — научиться не вздрагивать. Учиться быть тем, кем ты не являешься.

Именно этим я и занимался в Патнеме. Я работал. Я был там не для веселья, не для вечеринок, не для того, чтобы найти девушку, с которой я хотел бы провести остаток жизни. Я был там, чтобы сделать так, чтобы остаток моей жизни состоялся и это был проект на полный рабочий день.

Таким людям, как Кэролайн, не нужно беспокоиться о продуктах или аренде. Они могут считать, что обо всем этом уже позаботились, и тогда им остается только понять, чего они хотят, и идти к этому.

Там, откуда я родом, предполагать, что ты поступишь в медицинскую школу, все равно что полагать, что ты можешь ходить по воде. Это сказка, а люди, которые верят в сказки — идиоты.

Я поступил в Патнем, ничего не предполагая. Я поступил туда благодаря благотворительности богатого выпускника, чью жену я трахал.

Я знал, на что шел. И сделал бы это снова.

Я ненавидел это, но я бы сделал это.

Я ненавидел врать Кэролайн, но врал ей. Если бы я сказал ей правду, это разбило бы ей сердце.

Я не мог получить ее. Это была правда.

У меня может быть только это, если я буду работать достаточно усердно. Больше ничего.

Кэролайн написала мне в субботу.

Что делаешь?

Я спал.

Я проснулся на рассвете и гулял по кампусу в тумане — буквально в тумане, то есть в воздухе, наполненном густым белым туманом, и чувствовал себя каким-то потерянным призраком, преследующим это место. Я пробыл на улице слишком долго, не одевшись как следует для такой влажной и обманчивой погоды.

Когда я вернулся в квартиру, меня била дрожь и было так чертовски тихо, что у меня возникло жуткое ощущение, будто меня вообще не существует. Я достал свой телефон и прокрутил вчерашние сообщения от Кэролайн, Фрэнки и моей мамы.

Это каникулы в День благодарения. Не апокалипсис.

Но я все равно чувствовал себя странно. Я сел на кровать, уставившись в туман и допил последние несколько сантиметров в бутылке ирисового шнапса Кришны.

А потом я смотрел в потолок, пока не заснул.