Тень Отца - Добрачиньский Ян (1997)

– Мы хотим отблагодарить тебя за защиту, – сказал он. – Возьми эти несколько сиклей[12] в знак нашей благодарности…

Иосиф покачал головой:

– Не надо мне ваших денег.

– Но это прекрасные серебряные сикли, – сказал чернобородый, пересыпая монеты в ладонях. – Посмотри – на них ты можешь много купить и для себя, и для своих родных. А мы хотим тебя отблагодарить. Если бы не твоя смелость…

– Вас спас Всевышний, – ответил Иосиф. – Если хотите Его отблагодарить, раздайте деньги нищим.

Иосиф отошел напоить осла. Потом хотел было его навьючить, но остановился, видя, что другие этого не делают: вместо того чтобы идти дальше, они громко обсуждали происшедшее. Даже фарисей и его спутник, словно забыв о своем статусе исключительных и единственно чистых, включились в общий разговор. Ничто не могло сдержать оживленной беседы. Все говорили одновременно, перекрикивая друг друга и жестикулируя. Казалось, это будет длиться вечно. Когда же, наконец, они наговорились и решили отправиться в путь, солнце было уже высоко на небе, а зной стал мучительным.

Их путь продолжался по краю пустыни, вдоль русла реки Иордан, текущей вниз. Дорога постоянно поднималась в гору. Стена зарослей уже не бросала на нее свою тень, и пустыня дышала зноем. Наконец дорога стала спускаться вниз. Ущелье простиралось у ног путников. Изумрудная полоса спутанной гущи колючих кустарников и тамариска[13] была похожа на длинный ковер, на котором плели свой узор меандры[14] реки. На противоположной стороне долины одна над другой громоздились такие же блекло-красные горы, как и на этой стороне.

На скалистых террасах можно было тут и там заметить какие-то селения. Но если бы путники решили до них добраться, то им бы пришлось сойти с дороги и подниматься в гору.

Поэтому они не покидали дороги и, несмотря на жару, старались идти быстро, чтобы дотемна добраться до брода на ручье Иавок. Но когда наступила пора наибольшей жары, они были вынуждены задержаться на отдых.

Единственной защитой для них был выступ скалы, у подножия которой лежала, словно опавшее одеяние, узкая полоса тени. Тяжело дыша, люди бросились на сухую землю, стараясь втиснуться в эту тень.

Иосиф сидел, прислонившись к скале, поджав под себя ноги. Для осла не хватало места в тени, поэтому он только укрыл в ней голову. Несмотря на то что они отправились поздно и шли недолго, Иосиф уже очень устал. С удивлением наблюдал он за женщиной, которая, хотя и была избита и изранена, не переставала заботиться о сыне. Она обмахивала мальчика платком и увлажняла ему губы соком дикого лимона. Он, должно быть, был очень испуган, потому что он побледнел и сильно ослаб. Пот катился по его щекам. Не раз Иосиф замечал, что и отец проявляет заботу о сыне.

Пространство, простиравшееся перед ним, казалось, переливалось от зноя. Мысли проплывали лениво, в голове гудело, как от вращающихся жерновов.

– Мы тоже хотим тебя поблагодарить, – неожиданно услышал он.

Застигнутый врасплох, Иосиф повернул голову.

Фарисей и его товарищ подошли к нему и сели рядом в тени. Теперь в их глазах не было презрительной усмешки.

– Ничего особенного я не сделал, – сказал Иосиф.

– Мы думали, что ты простой амхаарец[15], – сказал фарисей. – Ты разговаривал с женщиной, хотя должен был помнить, что они все нечистые. Однако я заметил, что ты молишься…

– Ты проявил силу и смелость, – добавил Иуда. – Кто ты?

– Меня зовут Иосиф, сын Иакова из Вифлеема.

– Так значит, ты принадлежишь к царскому роду? – в голосе раввина послышалось недоверие.

– Да, именно так, как ты сказал, равви.

На миг наступило молчание. Оба смотрели на Иосифа, казалось бы, с еще большим, чем прежде, вниманием. Вновь заговорил фарисей:

– Мое имя Саддок.

Иосиф смиренно склонил голову:

– Я рад, что познакомился с тобой, равви.