Просто верь мне! - Марина Зимняя

Мне не хотелось ничего: ни есть, ни спать, ни сидеть, ни стоять. После того как Ксюша закрыла за собой дверь, я встала и поплелась в ванную. Все-таки не всю жидкость я выплакала. Посмотрела на себя в зеркало. Ужас… Опухшее лицо, на котором и глаз не рассмотреть, с красным лоснящимся носом. Даже мой шрам на подбородке, оставленный мне на память рыжим ублюдком, который был почти не заметен, стал багроветь яркой полосой. Волосы спутались и походили на какое-то гнездо.

Я даже не разделась вчера. Прямо в платье и в колготках нырнула под одеяло. И смотреть на себя сейчас мне было жутко. Интересно, в таком виде бы я Сергею нравилась? Да о чем я думаю! Я приглянулась ему, даже вся побитая и в рванье. Нужно брать себя в руки. Я что-нибудь придумаю. Ночью у меня были мысли устроить, например, голодовку. Сейчас это кажется бредом и ребячеством. Нужно поговорить с Сергеем. Может, вдвоем мы что-нибудь придумаем. Только как это сделать?

Я прияла душ, полежала с мокрым холодным полотенцем на лице минут пятнадцать, выпила таблетку от головной боли и спустилась в гостиную.

Ксюша, вероятно, ожидала, что я приду завтракать. Но спустилась я не за этим.

— Давай хотя бы чаю?

— Спасибо, я попозже. — я села на диван. И попереключала несколько каналов. По телевизору шло какое-то ток шоу о здоровье. Я сделала звук погромче, посидела несколько минут, потом взяла трубку радиотелефона и поплелась на верх. Еще одна трубка есть у папы в кабинете. Ксюша туда не заходит обычно, но на всякий случай я забрала и ее. Неожиданно телефон зазвонил. Я быстро ответила.

— Ксюш. Как она?

— Со мною все нормально, папа.

— Дочь! Останься сегодня дома. Не ходи никуда.

— Я и не собиралась. Моим лицом сейчас только детей пугать.

— Свет. Отдохни. Посмотрите, с Ксюшей что-нибудь. Отвлекись…

— Ты зачем ее вызвал?

— Что бы ты не была одна.

— Ладно. Все. Давай.

Надеюсь, Лиля еще дома. Трубку взяла ее бабушка и сказала, что Лиля собирается уже выходить. Я попросила позвать ее на пару минут.

— Лиль. Меня сегодня не будет.

— Опять! Светка! Ты весь семестр гуляешь. Преподы уже ни раз заостряли внимание на твоем отсутствии. Что у тебя опять случилось?

— Лиль. Я снова заболела.

— Что-то ты темнишь, подруга!

— Серьезно… Ты же слышишь, какой у меня голос осипший. Приду и заражу всех ангиной.

— Ладно, мне старосте передать, что ты отсутствуешь по уважительной причине. Или что?

— Да. И еще… Подожди, пожалуйста, вечером Сергея. Если он немного опоздает, он должен прийти к шести. Лиль, возьми листок, напиши лучше ему записку от меня.

— Хорошо. Что писать? А чего ты ему сама не позвонишь?

— Лиль, ну я тебя прошу…

— Ну и замороченная ты, Светка!

— Напиши, что я буду ждать его в десять. Нет, лучше в двенадцать. Точнее, пусть он меня ждет.

— Ой! Света! Я уже и сама не пойму, что я написала. Все перечеркала!

— Просто напиши: Жди меня в двенадцать. На Подгорной, на нашем старом месте.

— О-у! У вас уже и место есть! Бесстыжая! Ты мне ничего не рассказываешь! Я тебе все, как дурочка выкладываю!

— Лиль! Передай ему, пожалуйста.

— Хорошо.

— Спасибо тебе. Люблю тебя, Лилька!

— Ага… Оно и видно.

17

— Далеко собралась?

Не могу смотреть папе в лицо. Взгляд отводится сам собой. А он смотрит на меня в упор и хмурится. Мы столкнулись с ним прямо в дверях. Он должен быть на смене. Приехал… Зачем? Неужели Ксюша слышала наш разговор с Лилей? Не сказав ему ни слова, разворачиваюсь и поднимаюсь обратно к себе в комнату.

— Света! Завтра с ним поговоришь! Что бы этого больше не было! Хватит уже с тебя ночных гулянок. И имей в виду, я не шутил. Что бы ты знала, те ублюдки уже за решёткой. Так что, если не хочешь, чтобы Суворов оказался там же…

— Папа! Ты что? Да как ты можешь ставить его в один ряд вместе с ними!