Возродившиеся из пепла - Энн Малком

— Мия Спенсер? — официально спросил глубокий голос.

— Она самая, — подтвердила я, и в животе осело нехорошее чувство.

— Мисс Спенсер, это офицер полиции Вашингтона Сантос, — представился он.

Мое сердце замерло, и я с трудом сглотнула. Я поняла. Случилось что-то плохое. Полицейские просто так не звонили. К горлу подкатила желчь. Что, если он нашел нас? А этот полицейский был им подкуплен? Изо всех сил пытаясь не выказать страха, я посмотрела на дочь. Я скорее умру, чем позволю ему найти ее.

— Чем могу вам помочь, офицер? — спросила я, стараясь казаться сильной.

Мой взгляд встретился с глазами Зейна, и в них больше не было гнева. Они были прикованы ко мне с чем-то вроде беспокойства. Он следил за каждым моим движением.

— Мисс Спенсер, мне жаль сообщать вам это по телефону, но мистер и миссис Торндон записали вас как свою ближайшую родственницу, — мягко сказал он.

Я вздрогнула, не ожидая подобную тему разговора. Мой мир накренился, но я изо всех сил пыталась сохранять вертикальное положение.

— Они…

Я запнулась.

— Они в порядке? — скорее умоляла я, чем спрашивала.

Возникла пауза. Всего на секунду. Но она разорвала мое сердце надвое.

— Мне очень жаль, мисс Спенсер, прошлой ночью их убили. Мы обнаружили их сегодня утром. — В его голосе звучала скорбь, но отстраненная, как у человека, который сообщал подобное уже сотни раз.

Из-за гула в голове я не могла вникнуть в его слова.

— Нет, вы ошибаетесь. Я разговаривала с ними только вчера, это не они, — отчаянно запротестовала я.

Я принялась вышагивать туда-сюда. Это не могли быть они. Должно быть, случилась ошибка. Они были моей единственной семьей. Единственной семьей у нас с Лекси.

— Соболезную, мисс Спенсер, — это прозвучало как вердикт.

И тут осознание накрыло меня. Они умерли. Убиты. В этот момент ноги подкосились, и я рухнула на стул, который оказался идеально расположен. Иначе я упала бы на землю. Полицейский, возможно, продолжал говорить, но я его не слышала. Я не слышала ничего, кроме грохота сердцебиения. И удушающей, душераздирающей боли. Дыхание стало прерывистым.

Телефон отняли от моего уха, и передо мной присел Зейн. Его огромное тело заполнило мне обзор. Я сосредоточилась на нем. На его жилете. На его сильных руках, на его татуировках, на мощных мышцах шеи. Дневная щетина на его челюсти слегка скрывала эспаньолку. Затем я встретилась с его глазами, которые не отрывались от меня, пока он рычал что-то в телефон. Я не сводила с них глаз. Они были моим якорем, не давая рухнуть в пропасть.

— Кто это, черт возьми? — потребовал он полукрича.

Наступила тишина, и Зейн напряженно слушал.

— Убиты, — прошептала я сломленным, измученным голосом. Я говорила это себе, ощущая на языке мерзость этого слова.

Зейн дернулся, когда я заговорила.

Убиты. Как могли быть убиты два самых заботливых человека, которых я знаю?

Моего телефона больше не было в руке Зейна, и его большие ладони обхватили мою шею, легко сжимая.

— Мия, — начал он таким нежным голосом, что мне пришлось на мгновение посмотреть, чтобы убедиться, что это действительно говорит он. Ошибки не было. Грубый, порой откровенно пугающий чувак разговаривал со мной нежным, ласковым и успокаивающим тоном. И смотрел на меня так же.

— Кто захочет их убить? — отчаянно спросила я его. — За всю свою жизнь они никому не причиняли вреда. Они бабушка и дедушка, хорошие люди. Ава печет пирожные. Кто захочет обидеть бабушку, которая печет пирожные?

Я задохнулась. Пусть мы и не были кровными родственниками, но они стали мне родителями. Единственными бабушкой и дедушкой, которых знала Лекси. И которых когда-либо узнает.

Лицо Зейна окаменело. Казалось, он собирался что-то сказать, но его опередил тихий голосок.

— Мама?

Я посмотрела мимо Зейна на Лекси, стоявшую чуть позади него. Киллиан с мрачным видом держался неподалеку.