Возродившиеся из пепла - Энн Малком

Булл вздрогнул, отводя взгляд от гитары. Той самой, что Лори купила ему. Той, на которой он играл для нее в постели глупые девчачьи песенки после того, как она умоляла его об этом. Он играл. Тогда он сделал бы все, чтобы вызвать улыбку на ее лице. Ей тоже не требовалось много времени, чтобы заставить его улыбнуться.

Его взгляд остановился на Лекси. Тем вечером она уже бросилась ему в объятия, впервые увидев. Улыбнулась ему, озарив еще одним лучом света. Немного всплакнула, а затем включила эпическую болтовню, рассказывая ему обо всем, что он пропустил за последние два месяца. Выражение ее лица не было таким безмятежным, как прежде. Оно было измученным, полным страданий, каким не должно выглядеть лицо подростка.

Мия рассказала ей. Он не удивился. Эти двое не держали друг от друга секретов.

Он напрягся. Не знал, чего ожидать от Лекси.

— Да, Лекс, — мягко и осторожно отозвался он.

Приблизившись, она остановилась перед ним.

— Могу я исполнить тебе песню? — спросила она наконец тихим голосом.

Булл посмотрел на нее, затем кивнул.

Она грустно улыбнулась ему, а затем села на стул напротив.

Она начала играть «Unclouded Day» Одры Мэй.

Булл понятия не имел, как она узнала, что нужно сыграть именно эту песню. Откуда знала, что ее нежный голосок, поющий эти до чертиков душераздирающие слова, исцелит его. Потрясет до глубины души. Утешит. Принесет Лори упокоение. Он не знал, как она поняла, что нужно сыграть именно эту песню, но он любил ее за это. Каждой своей клеточкой. В момент, когда песня закончилась, и Лекси замолчала, он понял, что больше никогда не увидит ни клочка тьмы.

Но Зейн и не подозревал, что дальнейшие события докажут, насколько он чертовски ошибался.

Глава 18

Мия

Месяц спустя

Я была счастлива. Это не могло послужить оправданием случившемуся в дальнейшем, но стало одной из причин. Я была безумно счастлива. Никогда даже в своих самых смелых мечтах я и представить не могла себе такого мужчину, как Зейн. Большого. Татуированного. Пугающего. Молчаливого. С молчанием я была плохо знакома. Как и моя дочь. Но, казалось, мы дополняли друг друга. Зейн противопоставлял себя нашей постоянной болтовне. Создавал баланс. Ему не требовались слова для передачи своих чувств к нам. Но он все чаще их использовал, разговаривая с нами. Однажды ночью, свернувшись калачиком у его бока в постели, я прокомментировала это. Понятия не имела, чего ожидать от его ответа, но определенно не того, что мое сердце чуть не взорвется от любви.

Он притянул меня на себя, как делал, когда хотел полностью завладеть моим вниманием.

— Я молчу, потому что до недавнего времени мне нечего было сказать, — хрипло начал он. — Мое внимание, моя жизнь были посвящены клубу и моей жажде мести. Эта жажда текла по моим венам таким бурным потоком, что затмевала все остальное.

Хотя он обнимал меня, его взгляд и мысли витали где-то в другом месте.

— Когда я отомстил, жажда исчезла. Ярость осталась. И битва… — он на мгновение замолчал, снова сфокусировав взгляд на мне, будто ему пришлось сделать сознательное усилие, чтобы выбраться из своих мыслей. Он погладил меня по щеке. — Битва, которую я вел ежедневно против демонов, угрожающих уничтожить меня. Говорить, шутить — значило делать больше, чем существовать, и, детка, я не хотел этого. Я выживал. Молчание, по крайней мере, мне в этом помогало. Моя жизнь была сумрачной, безлюдной пустошью.

Он снова сделал паузу и вытер слезу, покатившуюся по моей щеке от его слов. От настоящих эмоций, скрывающихся под его суровой маской. Он полуулыбнулся мне, прежде чем продолжить.

— В моей жизни появились люди, озарив ее светом. Его было немного, вроде последних проблесков солнца перед наступлением ночи, но этого хватало. Мое существование немного оживилось, но это далеко была не жизнь. Я жил в гребаном подвешенном состоянии.