От его тона и выражения лица я с трудом протолкнула ком беспокойства, застрявший в горле. Раньше я его таким не видела. Он всегда был любящим и обожающим. С тех пор, как узнал о ребенке, эти черты только усилились. То, как он смотрел на меня в день нашей свадьбы, заставило меня думать, что я самая счастливая девушка в мире. Ничего пышного и помпезного, всего лишь церемония в мэрии в присутствии его родителей, но другого нам и не было нужно. Целый месяц я прожила так счастливо, как никогда и не думала. Но все медленно менялось. Чем больше рос мой живот, тем сильнее Сид выходил за рамки. Я думала, так он проявляет свою заботу, попутно открывая новый бизнес, помогая своей семье, пытаясь быть хорошим мужем. Но здесь скрывалось нечто большее. Он никуда меня не отпускал без разрешения. Те немногие друзья, которые у меня были, неделями ничего обо мне не слышали. Единственные люди, которых я видела, были те, кого он одобрял. Бизнес-партнеры. Его семья. Он говорил, что мое место рядом с ними. Я не знала, как устроена настоящая семья, поэтому полагала, что все мужья, когда их жены беременны, ведут себя подобным образом. Он был еще молод, всего восемнадцать лет, и ему о многом приходилось заботиться. Так что я ничего не говорила, не спорила. Вместо этого дорожила временем, проведенным с его матерью, которая относилась ко мне как к дочери. Готовилась к рождению нашего малыша, красила и обставляла детскую, читала книги о воспитании детей. Я взволнованно ждала завтрашнего приема у врача, где нам объявят пол ребенка. Сид хотел мальчика, а я втайне желала девочку.

Так что его гнев, этот ядовитый тон застали меня врасплох.

— Нет, милый, не знаю, — честно ответила я.

Я помешала еду, боясь, чтобы она не подгорела. Готовила я прилично, но не привыкла к такому обилию запасов. Было здорово, но Сид становился все более и более разборчивым к тому, что я готовила. Шел на принцип в желании сделать меня лучшей женой. Я не возражала. Но сейчас я всего лишь не хотела сжечь ужин, особенно, учитывая настроение Сида.

Внезапно Сид оказался прямо передо мной и грубо схватил за запястье. От неожиданности я выронила ложку и вскрикнула от боли.

— Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю, малолетняя сучка, — выплюнул он, его глаза лишились всяких эмоций, будто в них ничего не было.

Я изо всех сил пыталась не заплакать, давление на запястье вкупе с пустотой в его глазах пугало меня.

— Я, правда, не знаю, — воскликнула я. — Ты делаешь мне больно.

Сид прижал меня к своей груди.

— Джонни, — прошипел он. — Не думай, что я не видел, как ты весь гребаный день следила за ним.

Мои глаза вылезли из орбит.

— Но Джонни твой брат, я бы никогда…

Мои протесты прервала пощечина. От силы удара и боли я упала на пол. Одной рукой я защищала живот, а ладонь другой прижимала к горящей щеке. Я в ужасе уставилась на него. Раньше я никогда не сталкивалась с насилием. Пусть мои родители и куски дерьма, но никогда не делали мне больно. Во всяком случае, не кулаками. А теперь парень, которого я любила, и который, как я думала, любит меня, нес ответственность не только за жгучую боль в щеке, но и за крохотную трещину в моем сердце.

Лицо Сида внезапно изменилось. Он в ужасе посмотрел на меня, глядя на свою руку так, словно она ему не принадлежала. Он опустился на колени рядом со мной, и я вздрогнула.

— Пуговка, прости меня. Я не хотел. Иисусе, — пробормотал он в отчаянии. — С ребенком все в порядке? — настойчиво спросил он, осторожно поднимая меня на ноги и слегка обхватывая мой живот ладонями.