Возродившиеся из пепла - Энн Малком

Несмотря на то, что мы были женаты, жили вместе и, вроде как, вместе воспитывали Лекси, о детях речи не заходило. Я сказала «вроде как», потому что Лекси уже почти не нуждалась в воспитании. Начиная с двенадцати лет, черт побери. Ребенок-единорог. Что тут сказать? Она была как надежная машина. Просто держи ее всегда заправленной и время от времени вози на техобслуживание. С частью воспитания было покончено. Она выросла, к моему ужасу.

Так что, по большому счету, мы просто наслаждались созданной семейной идиллией. Впервые в жизни я погрузилась в настоящее безграничное счастье, и тень Сида не нависала надо мной. Он таинственным образом исчез, когда полиция перевозила его из дома в тюрьму. Когда в больнице я спросила об этом Зейна, он пристально посмотрел на меня.

— Его нет, — был ответ.

— Нет? В том смысле, что он загорает на пляже в Мексике или в том смысле, что он отдыхает в неглубокой могиле возле заброшенного шоссе? — спросила я ровным тоном.

После моего вопроса Зейн долго блуждал в тишине глазами по моей загипсованной руке и избитому лицу.

Я смирилась с тем фактом, что никогда не получу ответа, пока не восстановлю двигательную активность, чтобы добиться своей цели сексом. Он имел важное значение. О его эффективности мне сообщила Гвен.

— В том смысле, что тебе и Лекси больше никогда не придется жить на одной земле, где он впустую тратит кислород, — наконец сказал он бесцветным тоном.

В его голосе чувствовалась легкая настороженность, будто он ждал от меня истерики из-за известия о том, что мой любимый мужчина убил отца моего ребенка, который избивал меня, чуть не лишил жизни и преследовал последние шестнадцать лет.

— Хорошо, — сказала я.

Он поднял бровь. Это была самая живая реакция, выразившая его удивление, которую я когда-либо у него видела.

Короче говоря, тема детей пока не всплывала. Не то чтобы я их не хотела. Напротив. Рождение Лекси было самым прекрасным событием в моей жизни. И я знала, что иметь ребенка Зейна будет еще более удивительно. Моложе я не становилась, поэтому вечно ждать не могла. Но я также знала, что должна дать мужу время. Время привыкнуть к тому, что мы с ним навсегда, без перспективы потери. Что, как я знала, до сих пор его преследует. Так что я ждала, пока не выяснилось, что у матери-природы другие планы. Я пока не хотела сообщать ему, — хотя, не прояви я осторожность, Лекси и ее болтливый язык сделали бы это за меня, — поэтому обратилась к доктору. Просто чтобы удостовериться.

Вот так я обнаружила, что ухожу с приема с маленькой фотографией, выглядевшей как причудливое современное искусство, но являющееся одной из самых важных фотографий, которые я когда-либо держала в руках. С изображением шестинедельного орешка, растущего в моем животе. Которого я любила так же сильно, как и Лекси.

По пути к машине я настолько внимательно изучала снимок, что с первого раза даже не услышала телефонного звонка.

— Мия.

Когда я ответила после второго звонка, голос Зейна прозвучал странно, будто он что-то знал. Нет, невозможно. Он, конечно, был крутым силовиком клуба, что делало его безумно крутым парнем со многими способностями. Но я не думала, что к ним можно отнести способность чувствовать беременность. Вот суперсперму — это да, учитывая, что я была не единственной старушкой, забеременевшей во время приема таблеток.

— Помимо «О, Соблазнительнейшая», я также отзываюсь и на это имя, — заявила я с ложной серьезностью, игнорируя его возможную способность почувствовать ребенка.

Сегодня мой телефонный юмор не показался ему забавным.

— Где ты? — отрезал он с нетерпением.

— Где я? — повторила я, пытаясь потянуть время.

Лгать мужу мне не хотелось, но и говорить по телефону, где нахожусь, тоже. Потому что тогда он включил бы режим альфы и потребовал объяснить, почему я была у доктора, и у меня возникли бы проблемы с поиском правдоподобных отговорок. Отсюда и необходимость тянуть время.