Я брела домой в тусклом утреннем свете, к счастью, незамеченная соседями. Из-за вихря мыслей, проносившегося в голове, как только я оказалась в безопасности своего дома, уснуть я не могла. Так что я приняла душ. Загрузила стиральную машинку. И приготовила дочери завтрак. Что, судя по ее реакции, явно показалось для нее странным. Но мне нужно было чем-то заняться. Иначе я бы стала думать о том, что только что сделала. Снова переспала с угрюмым, опасным, пугающим мужчиной, который неделями обращался со мной как с прокаженной, потом как со шлюхой, а потом со сбивающей с толку нежностью. А еще я бы стала раздумывать о том, как направилась к нему домой и прыгнула к нему в постель после того, как едва отругала за то, как он со мной обращался. А еще был небольшой нюанс его принадлежности к мотоклубу. Сейчас я не относила себя к любителям судить. Я была матерью-одиночкой девочки-подростка. Мне в жизни уже досталась своя справедливая доля осуждения, поэтому я знала, как паршиво это ощущалось. Так что, я считала себя довольно открытых взглядов. Из того, что я видела, его «клуб» был полон наводящих страх, очень горячих красавцев. Но я должна была думать не только о себе.

Я смотрела на девушку, которая превращалась в женщину, жующую тосты без глютена и органические яйца. Девушку, которая была всем моим миром. Я буду защищать ее до последнего вздоха. Сделаю все, чтобы обеспечить ее безопасность и счастье. И я не уверена, что связавшись с «Сынами тамплиеров», помогу себе в этом.

Булл

Булл подъехал к зданию клуба, и на этот раз это не принесло ему облегчения. Чувства цели. Вид здания клуба, гаража и развевающегося на ветру клубного флага, не сдерживали демонов. Потому что их сдерживало уже кое-что другое. Не кое-что. А кое-кто.

Мия.

Он до сих пор чувствовал на языке сладкий вкус ее киски. Ощущение ее ногтей, вонзающихся ему в спину, пускающих кровь, заставляющих его член пульсировать. Боже, он все еще чувствовал запах ванили, словно женщина сидела на его гребаном байке. Он был в заднице. Не только потому, что, в первую очередь, трахнул ее. Вся ситуация представляла собой один сплошной колоссальный пи*дец. Теперь он походил на наркомана, познавшего кайф от первой дозы. Он думал, что после первого раза сможет устоять перед ней. Но тут услышал, как засранец Лаки флиртует, пытаясь предъявить на нее права. Она была его. Мысль о ней с его братом заставила его стиснуть руль байка, когда он остановился перед клубом.

Потом она объявилась на пороге его дома посреди ночи. Босая, мать ее. В клочке кружева, едва прикрытая фланелевой рубашкой. Горячая штучка с растрепанными волосами и розовыми щечками казалась чертовой влажной мечтой. А потом она фурией налетела на него. Стала кричать. В руке Булл держал долбаный пистолет, но это, черт возьми, не остановило ее, нет, только не его дикую кошечку. Она набросилась на него.

В тот момент, когда он открыл ей дверь, его член затвердел. Но затем, глядя на ее раскрасневшееся лицо, наблюдая, как она ему дерзит, он едва не выпрыгнул из штанов. Ему не оставалось ничего, кроме как заявить права на ее рот. И когда она оказала сопротивление, дала Буллу пощечину, потребовалась каждая капля контроля, чтобы подождать, пока она обдумает ситуацию. И он охренеть как обрадовался, когда ее миниатюрное тело врезалось в него. Он содрогнулся при мысли о том, чтобы было, поступи она иначе.

Затем он попробовал каждый дюйм ее тела. Трахал, не сдерживаясь. С яростью, которую никогда не отпускал из-под контроля. Она приняла это. И ей чертовски понравилось.

И тут он увидел это. В ее глазах. Увидел угрозу своего существования. Булл не мог этого описать, но это что-то укоренилось глубоко внутри него. Из-за этого он сейчас и сидел на байке перед клубом, где всегда чувствовал себя ближе всего к удовлетворению. И это пробудило ярость. У него не могло быть этого. Он не мог иметь ее. Но и не иметь ее он тоже не мог.