Или пытался это сделать.

И тут оно налетело без предупреждения. Атаковало его. Воспоминание о ней. О том, чего их лишили. Секс с ней был классным. Великолепным, на самом деле. Но она была крошечной. Такой чертовски крошечной и такой чертовски милой, что в половине случаев он боялся навредить ей. Поэтому сдерживался. Он никогда не показывал ей своих потаенных желаний. Желаний, которые он был счастлив подавить, ради целой жизни с ней. С Мией ему не нужно было этого делать. Сдерживаться. Он полностью терял контроль, когда трахал ее с жестокостью, с которой, как он думал, не могла справиться ни одна женщина. Но она справлялась. Ей нравилась каждая гребаная минута.

Булл покачал головой, чувствуя себя злее, чем когда-либо. Ему нужно перестать думать об этом дерьме. А особенно — о ней. Если бы он этого не сделал, то пошел бы по еще более темной дорожке, чем та, по которой идет сейчас. О такой дороге говорят, что она вымощена благими намерениями. Ему определенно нужно избавиться от Мии. Сучка пробралась ему в голову, хотя он и утверждал, что это всего лишь секс. Но это было нечто большее. Он, черт возьми, знал это. Она проникала ему под кожу. Ему нужно остановить это. И как можно быстрее.

Булл закончил работу на сегодня и вместо того, чтобы пойти в клуб и, как обычно, утопить свое горе в бутылке виски, поехал домой. Чтобы занять руки и мысли, он начал возиться со своим байком. Дверь гаража осталась открытой из-за какого-то самобичевания. Вот он. Ее дом. Напротив. Желание пойти туда, увидеть ее снова, еще раз трахнуть и извиниться было настолько чертовски сильным, что Булл буквально пару раз ловил себя на том, что отходит от байка. Господи, он не только хотел ее трахнуть. Он хотел поговорить с ней. Он никогда не хотел ни с кем разговаривать. Даже братья не могли вести с ним долгую беседу. Даже с Гвен он в основном просто слушал. Но с Мией он хотел поговорить. Женщина была забавной. Даже веселой. Она не затыкалась ни на секунду. Бубнила, даже когда злилась. Гребаная потрусовая оплата.

При этой мысли по улице разнесся смех. Мужской смех. Булл прищурился, глядя на теперь открытую дверь гаража напротив. Лекси ухмылялась двоим парням с рюкзаками и одному с футляром для гитары. Один из них обнял ее, когда она шла с ними к машине, припаркованной у обочины. Булл сдержал желание подойти и оторвать голову мелкому гаденышу. Он смотрел, как засранцы сели в машину и уехали. К счастью для них.

Лекси проводила взглядом машину, а затем увидела его.

— Зейн! — крикнула она с ухмылкой и начала перебегать дорогу.

Бл*ть.

Она ворвалась в гараж с улыбкой и остановилась у байка. Ни страха, ни сомнений, только легкая улыбка. Он не привык к такому. К нему не приближались с улыбкой, без страха и осуждения.

— Привет, Зейн, — поздоровалась она, слегка запыхавшись.

— Лекс, — кивнул он, не в силах ответить ей лишь молчаливым кивком, как обычно.

— Надеюсь, шум вас не беспокоит, мы пытались сделать звукоизоляцию, чтобы не раздражать соседей, но не уверена, насколько она эффективна, — пролепетала она, кусая губу. — Мама все еще слышит нас на кухне, потому что прислала мне черновик моей речи на вручение Грэмми.

Она бросила на меня обеспокоенный взгляд.

— В шутку, — быстро добавила она. — Мы всего лишь школьная группа и еще не настолько хороши, но мамины иллюзии настраивают нас на славу.

Булл с трудом поспевал за потоком ее слов.

— Группа? — Он решил остановиться на этом.

Лекси с энтузиазмом кивнула, ее кудряшки подпрыгнули. Она играла с рулем его байка. Обычно это приводило Булла в бешенство, и он был готов врезать любому, кто прикоснется к его байку. Но с ней было по-другому.

— Да, вы видели тех парней, что только-только уехали?

Булл напряженно кивнул.

— Это моя группа!

Она слегка нахмурилась.