Его трудное счастье - Таша Таирова

Кучеров повернул голову и усмехнулся. Вот что значит друг! В такой мороз сидит и ждёт.

— Алёшка, тебе больше нечем заняться, как сидеть здесь на холоде, яйца морозить?

— Мои яйца — моя проблема, — тут же отозвался Вегержинов и подошёл ближе, внимательно всматриваясь в лицо друга. — У тебя всё нормально? Помощь не нужна?

Кучеров глубоко вдохнул и молча покачал головой. Какая помощь, когда в один день рухнуло всё? Мечты и вера в близких.

— Алёшка, что в части говорят? Когда выдвигаемся?

Вегержинов медленно шагнул вперёд и чуть оглянулся, приглашая друга за собой. Валентин кивнул и пошёл рядом, глядя себе под ноги.

— Мужики молчат, но сегодня «одна бабушка сказала», что туда бриты перебираются. А эти если куда свой нос сунут, обязательно дерьмо потом из всех щелей полезет.

Валентин согласно кивнул, так же глядя себе под ноги.

— Слышь, Кучер, не молчи, давай вытряхивай всё наружу.

— А мне, Алёшка, вытряхивать нечего, всё вхолостую. — Вегержинов остановился и вопросительно глянул на Валентина. Кучеров похлопал его по плечу и продолжил своё путь. — Всё, Вегер, сегодня мне доступно объяснили, что не мужик я больше.

— Не понял? — глухо пророкотал Алексей. — У тебя чего, член не стоит, что ли?

Кучеров усмехнулся и с улыбкой проговорил:

— Стоять-то он стоит, только толку из этого стояния чуть. Я бесплоден, Алёшка.

— Ерунда, — облегчённо ответил Вегержинов и сунул руки в карманы тёплой куртки.

— Зря сомневаешься, мне мои анализы показали всё как есть.

— Ну да, — усмехнулся Вегержинов. — В лаборатории ты бесплоден, а женщина твоя аборты делает, да?

Кучеров поднял брови и пожал плечами. Алексей резко остановился и вздёрнул голову, широко распахнутыми глазами глядя на молчащего друга, затем помотал головой и тихо спросил:

— Ты что же, думаешь, что пока ты в госпитале, она тут…

— Тут или нет — не знаю, да только случилось то, что случилось.

Мужчины молча шагнули на дорожку, ведущую через редкий лесочек к воинской части.

— Почему ты думаешь, что это не ты?

— Сроки, Алёша. Мы с тобой вернулись в конце мая, а к началу июля ну никак восемь недель набраться не могло. Она выбрала этот способ устроить свою жизнь, это её выбор.

— Ты как будто оправдываешь Нину, — буркнул Вегержинов и посмотрел на звёздное небо — будет мороз.

— Наверное, ты прав. Но это оттого, что я её никогда не любил, Алёшка, только пользовался.

— Ну знаешь, она тоже нехило тобой попользовалась! — Алексей пнул носком ботинка кусок льда и выпалил: — И в квартире твоей жила, и зарплату ты ей отдавал, не работала ни дня, только магазины в голове. Я недавно их разговоры подслушал — когда в каком магазине товар поступает, куда поехать за тряпками можно, а ты сутками в лазарете сиди!

Кучеров пожал плечами и тихо ответил:

— Вот поэтому и налево пошла, что меня вечно дома не было, а если и был, то не о ней думал.

— Ты сейчас о Вале? Видел я её сегодня.

— Как она? — живо спросил Кучеров и улыбнулся.

— Похудела и подурнела, — буркнул Вегержинов. Потом вздохнул и уже спокойно добавил: — Девчонки из операционной говорили, что осенью болела тяжело.

— А ещё что?

Теперь уже Вегержинов пожал плечами и неуверенно заметил:

— Учится вечерами, в медин поступать собирается. А ещё мне показалось, что от той Вали, что мы с тобой знали, только оболочка осталась. Понимаешь, она не улыбается. Будто от былого счастья крохи собирает.