Тремор - Каролина Эванс

Пока ребята собирались, Бернар вышел из своего форда и еще раз осмотрел поле. Своим шафраном он дорожил так, как дорожат золотом. Это — выгодный бизнес в Провансе. Всю дорогу он рассказывал им, как полезны эти цветы, в какие блюда их можно добавлять и как сложно их обрабатывать.

— Попробуйте, — протянул он ребятам крафтовую коробку.

— Только жена знает, как правильно готовить кексы с шафраном. Сам Шариэль оценил ее шедевр.

В этом они не сомневались. Терпкий аромат тут же заполонил машину, обещая тесто мягким и тающим.

— Вы тоже едете на фестиваль? — спросил его Кирилл.

— Да, конечно. Дело даже не в каштанах. Это больше для вас, приезжих. А я просто люблю праздники, где чтят нашу культуру. Я горжусь тем, что родился в Провансе. Здесь свои люди, свои запахи, природа такая, что будь где-то еще она в сто раз красивее, у нее не будет такой любви к человеку. Думаю, вы уже и сами поняли это. В Альпах совсем другой воздух.

Они приехали в самый разгар веселья. На небольшой сцене мужчины в национальных костюмах танцевали фарандолу. Толпа людей со смехом отбивала ритм аплодисментами. По периметру площади стояли ларьки. От многих из них шел обильный пар с ароматом свежеиспеченного хлеба. Оказалось, в них проходила дегустация каштанов.

— Смотри, каштановое варенье! — воскликнула Таня.

Только они подошли, дедушка в комбинезоне и белой рубашке протянул им большие ложки.

— Мадемуазель, — улыбнулся он Тане.

Попробовав его, она тут же скривила рот.

— Не понравилось? — спросил Кирилл, уже готовясь съесть свою порцию.

— Похоже на сладкий картофель. Своеобразный вкус.

— Ну, я люблю все своеобразное.

Он слегка лизнул лакомство, и тут же проглотил оставшееся варенье.

— А мне нравится.

— Значит, все остальное пробуешь ты, — засмеялась Таня и повела его к ларьку с хлебом.

Пожилая женщина отрезала им два кусочка. От них шел пар. Они были такими мягкими, что сами растворялись во рту.

— Неужели, его только что испекли?

— Похоже на то. Теперь понятно, почему здесь столько людей.

Они обходили палатки. От каждой шел свой аромат трав и специй. Ребята так увлеклись дегустацией местной кухни, что забыли про программу фестиваля. Когда они подошли к сцене, поток людей уже шел им навстречу.

— Ну и ладно, мы все равно не знаем французский. Не поняли бы ни истории каштанов, ни конкурсов, — улыбнулась Таня.

— Тогда зачем мы приехали сюда?

— Сейчас увидишь.

Она прижалась к нему, и они не спеша стали подниматься на вершину холма. Впереди все отчетливее виднелись горные цепи. Лучи солнца пронизывали их пики алым светом, пока над ними парили орлы, иногда скрываясь в розоватых облаках. В них вырисовывались фигуры персонажей из сказок.

— Что ты чувствуешь? — спросила Таня, когда они с Кириллом поднялись на вершину.

Он не отвечал ей. Альпы приковали его взор, и душа словно воспарила к ним. Ветер трепал его густые волосы, словно подталкивая к полету. Только когда его порывы утихли, он ответил Тане.

— То, что я ощущал еще в детстве. Помню, как раньше у меня захватывал дух, когда я смотрел на горы. Сразу казалось, что я могу все. Все, абсолютно.

Какое-то время они молчали, пребывая каждый в своих мыслях. Заснеженные вершины, что утопали на фоне полей в легкой дымке, вскрывали в Кирилле все страсти и мечты, что он отринул от себя, пока был с Таней в Провансе. Их рельеф, мощь, их высота, на которой парят лишь орлы, вновь обратили к нему его настоящего. Того пылающего парня, с вечной неудовлетворенностью в душе, с притязаниями размером в горные цепи и пронизывающей насквозь жаждой славы. Неистовой искрой она вновь забилась в нем.

— Знаешь, мне так хочется спеть здесь. Прямо сейчас взять гитару и сыграть одну песню. Я написал ее очень давно, но так ни разу и не выступил с ней.

— Так пойдем, — тихо сказала Таня.