Шалунья - Софи Ларк

Она смотрит в мое лицо, такое уязвимое, каким я его никогда не видел.

— Ты действительно так думаешь?

— Конечно, думаю. А ты?

Она ухмыляется и игриво бьет меня по плечу. — Да. Но я высокомерная засранка.

Я смеюсь, но качаю головой. — Нет, ты не такая.

Она пристально смотрит мне в глаза. — Откуда ты знаешь?

— Потому что нужно знать, чтобы понимать. А я на самом деле высокомерный засранец.

Это заставляет ее смеяться, богато и низко.

Я наркоман, мне нужно это иметь. Больше, больше, больше, больше, больше.

Блейк тихо говорит: — Это много значит для меня. Особенно от тебя. Все считали меня глупой. Хуже, чем глупой.

Я замираю, потому что это первый раз, когда Блейк добровольно заговорила о чем-то из своего прошлого.

Она говорит: — Я не разговаривала до пяти лет. Они думали, что я умственно отсталая. Я знаю, что сейчас нельзя произносить это слово, но они называли меня так много лет. Даже когда они поняли, что я могу решать задачи по алгебре лучше, чем их восьмиклассник, они называли меня дебилом, который знает только цифры.

Я знаю, что она говорит о своей приемной семье. Я не могу дышать, не могу говорить, но, черт возьми, как же мне этого хочется.

— Честно говоря, — говорит она, тупо глядя на кофейный столик, больше не глядя мне в лицо, — они были правы. Это то, в чем я хороша. Все остальное — фальшивка. Я не умею вести себя в обществе. Я никогда не чувствую себя комфортно. Это все притворство, над которым я тренируюсь и работаю. И все равно лажаю.

Я рискнул и нежно провел рукой по ее спине.

— Все ведут себя прилично в социальных ситуациях.

Она поднимает подбородок, чтобы посмотреть на меня. — Откуда ты знаешь? Только потому, что ты такой? Это ничего не значит — ты тоже странный.

— Мне нравится думать о себе как об исключительном.

— Конечно, нравится, — фыркнула она. — Это только доказывает мою точку зрения — много ли ты знаешь других людей, которые могли бы так сказать о себе?

Я усмехаюсь. — Не из тех, кого я бы назвал исключительными.

Она не может удержаться от смеха. Никто из нас не может — все кажется смешным через правильную призму. И это то, чем является Блейк — она создает настроение, которое меняет мое отношение ко всему остальному.

Я обнимаю ее и притягиваю к себе.

— Мне жаль, что кто-то сказал тебе такое. Ты гениальна. Я никогда не встречал такого ума, как у тебя.

Я беру ее за подбородок, наклоняю его вверх и заставляю смотреть мне в глаза, говоря при этом:

— Я восхищаюсь тобой.

Это стопроцентная правда — я восхищаюсь тем, что она не может сделать. И я восхищаюсь тем, что могу сделать я, но она делает это лучше или не менее хорошо.

Мне нелегко даются эти слова.

Блейк это знает.

Ее глаза блестят, а тело неподвижно.

— Спасибо, — говорит она. Затем она глубоко целует меня.

14

БЛЕЙК

Два часа, которые я провожу на диване у Рамзеса, просматривая его книги, — это буквально воплощение мечты. Реальность оказалась даже лучше, чем я себе представляла, что бывает редко. Я глубоко погружаюсь в свои фантазии.

Рамзес идет еще глубже. Он учит меня, как работает его разум, как он принимает решения. Его истории — это уроки, в которых достаточно намеков, чтобы я сама докопалась до сути.

Он был прав — он знает то, чего не знаю я, и я бы дорого заплатила за то, что он свободно предлагает.

В ответ я рассказываю ему все, что узнала о компаниях, за которыми мы оба следим. Волнение, которое я испытываю, когда он записывает кое-что из этого и даже меняет некоторые из своих пьес, не сравнится ни с чем, что я знала.

Нет, не так. Лучший момент за весь вечер — это когда Рамзес смотрит мне в глаза и говорит, что восхищается мной.