Бунтарка - Линетт Тиган

Я прохожу через его кабинет и сажусь на кресло, забывая все слова, которые планировал сказать. Я знаю, что ради моего расположения, отец сделает всё возможное, но… У нас слишком напряженные отношения, чтобы я обращался к этому человеку за помощью. Но я должен, иначе не смогу выстоять в одиночку.

— Мне нужна твоя помощь, — выжимаю из себя не то просьбу, не то требование.

— Проблемы с учебой? Я видел, что ты сдал…

— Нет. У меня нет проблем с учёбой. Я обращаюсь к тебе с просьбой отчислить одного ублюдка из университета, — перебиваю я, смотря в сторону. Испытывающий взгляд я ощущаю буквально кожей. — Станислав Ковалёв.

— Это… Неожиданно, — замялся отец. Он откидывается на кресло и потирает подбородок. — Ты же понимаешь, что я не могу отчислить студента только по твоему желанию?

— Поэтому я прошу, — цежу сквозь зубы. — Я знаю, что Ковалёвы одни из спонсоров университета, но это не значит, что их выродок — неприкосновенный.

— Да, Ковалёвы — одни из основных спонсоров. Даже если я подниму вопрос на совете об отчислении их сына, все будут против.

— Значит, если мой отец декан — я могу вытворять беспредел и меня также не отчислять? — скептически хмыкаю.

— Ты и без моей поддержки ведешь себя не слишком тихо, к тому же давно научился решать свои проблемы в одиночку, — замечает отец и наши взгляды пересекаются. — Кирилл, личные вопросы не могут решаться с помощью отчисления. К тому же, если поднимется вопрос о вашей личной стычке — скорее отчислят тебя, чем Ковалёва.

Я устало потираю переносицу. Этот гад, всё-таки, неприкосновенный.

— Мне плевать на этого… Ковалёва. Он позволяет себе слишком много.

— Кирилл, я обязательно тебе помогу, когда буду понимать суть твоей проблемы, — отец настойчиво таранит меня взглядом.

— Это личное. Я не вправе об этом говорить, — снова отворачиваюсь, вцепившись пальцами в подлокотники.

— Тогда о чём ты меня просишь?

— Ты оглох? Я хочу, чтобы этого отморозка отчислили! — вспыльчиво рявкаю.

— Я тебя хорошо слышу, сын. Но даже для попытки отчисления такого студента нужен веский повод. У тебя есть доказательство о его нарушениях?

Нет у меня никаких доказательств, и появятся не скоро… А если ещё и Василиса станет молчать и отрицать очевидное, никогда не появится. Только если она откроет свой рот и заговорит о произошедшем — это станет хорошим стартом, чтобы расскатать этого подонка по асфальту, не прикасаясь.

— Дело в той девушке, с которой ты встречаешься? — отец, как всегда, бьёт точно в цель.

— Да, — киваю.

— Иначе бы ты не пришёл ко мне.

— Именно, — подтверждаю его слова.

— И что же произошло? Вы не поделили девушку? — он осторожно интересуется, словно боится моего резкого выпада.

Я молчу, размышляя, о чём стоит сказать, а что скрыть.

— Случилось что-то плохое, да? — догадывается отец.

— Он… Этот ублюдок… — я беспомощно замялся.

— Тронул эту девушку? — предполагает отец и снова попадает в цель.

Я киваю, неловко сжимаясь в большом кресле. Я сам не понимаю, что делать и как добиться справедливости с такими влиятельными людьми, у которых сыночек окончательно слетел с катушек. Меня всего трясёт только от мысли, как он обошёлся с Василисой. Она, конечно, наивная, но не заметить такое дерьмо в этом уроде, точно нужно быть слепой!

— Это уже серьезно. У тебя есть копия заявления в полицию?

— Нет, — прикрываю я глаза, боясь даже предположить, чего мне будет стоить достать обычную бумажку.

— Добудь и дальше я подниму вопрос о его отчислении на совете.

— Сколько ты дашь процентов на его отчисление?

— Немного, Кирилл. Нужно капнуть глубже, иначе мы только всколошматим воду. Я помню, с какими ты ребятами знаком. Подключай, а за деньги не переживай. Я оплачу расходы.

Киваю, понимая, что небольшой план уже начал выстраиваться. Поднимаюсь, но отец отзеркалил моё движение, встав на ноги.