Игра. Вторая жизнь - Екатерина Лебецкая

— Конечно… — лукаво протянула Машка и села напротив с чашкой чая. — Когда тебя с такой заботой укладываю…

Я вопросительно посмотрела на Иванову. Подруга двусмысленно улыбалась и прям лучилась от радости.

— Твой кабель Рома принес тебя вчера и уложил в кровать… — Маша сделала паузу, отпила чая и откусила бутерброд.

Я как маленький ребенок ёрзала на стуле, ожидая конфетку, а подруга специально тянуло время. Но я знала Иванову, она не могла долго держать интригу, поэтому ее скоро прорвало:

— Катька, да он такой классный. Как в книжках. Красивый. Очень-очень красивый. И не только мордашка красивая, он весь офигенно красивый. Высокий. Спина такая широкая, накаченная. Не смотри так, я через рубашку рассмотрела. Да там так мышцы перекатывались, что не разглядела бы только слепая. А руки так вообще. Одни мышцы и эти выпирающие вены. Я таких парней никогда не видела. Прям Аполлон. — Иванова аж пищала от восторга. — А когда он тебя укладывал, я вообще обомлела, а наша рациональная подруга Настя так вообще в осадок выпала. Он тебя любит, Катька. Не может парень так смотреть… В его взгляде столько любви, трепета, заботы. Да он с тобой как с принцессой… с такой нежностью. Я сама аж задохнулась от его заботы, когда он тебя разувал и куртку снимал, а когда укрыл одеялом, волосы от лица убрал и поцеловал несколько раз, я чуть не расплакалась от умиления. Если бы его Настя не выставила в подъезд, он бы всю ночь возле тебя просидел со щенячьим взглядом. Я так рада за тебя, Катька.

Иванова от этой своей радости аж запрыгала по кухне, а потом подскочила ко мне и обняла за шею.

— Ты такая счастливая. А я счастлива вместе с тобой, потому что тебе повезло встретить свою настоящую любовь.

Я сидела как пришибленная, но с каждым словом подруги наполнялась надеждой, как воздушный шар воздухом. Я действительно чувствовала от Ромы заботу, даже нежность, но любовь ли это или просто доброжелательность с добавлением желания. Вчера в «Марио» он был до неузнаваемости мил и добр, исчезло его пижонство и надменность. Он обращался со мной точно как с принцессой. Был таким внимательным, ласковым, учтивым словно я особа королевских кровей. Даже во время танца в прикосновениях Ветрова не было пошлости, вульгарности. В глазах огонь желания полыхал, и я ощущала его возбуждение, когда выгибалась в его крепких руках, льнула к его груди, а потом откидывалась назад, уверенная, что удержит, но его прикосновения были такими лёгкими, словно я сломаюсь стоит только посильнее надавить. Это немного пугало, сбивало с толку. Обычно парни старались залезть под юбку, крепче сжать ягодицы, впечатать в себя и Рома не исключение. До этого он прикасался так по-собственнически, уверенно заявлял права на мое тело, а вчера он был другим. Словно извинялся за что-то неизвестное мне.

Не знаю сколько бы я просидела еще под этой пеленой отрешенности от реального мира, если бы не звук уведомления на телефоне.

Рома Ветров: Проснулась?

Сейчас уже я была готова носиться по кухне с возгласами «ура», но Машка, всё еще висевшая на моей шее, опередила меня. Она вместе со мной прочла сообщения, а потом подскочила как бешеная, станцевала на двухметровой кухне размашистую румбу, чуть не опрокинув тарелку с блинами, а затем прокричала:

— Эй, чего сидишь? Ответ пиши, счастливая дурочка!

Я: Да.

Рома Ветров: Тогда доброе утро, Бельчонок.

Я: Доброе утро.

Рома Ветров: Какие планы на сегодня? В клуб нельзя. Только со мной можно, но я сегодня не могу. Поэтому нельзя.

Я: Я работаю сегодня.

Рома Ветров: Отвезти?

Я: Нет. Пока ты доедешь сюда, а потом мы доберемся снова в центр, я опоздаю в студию. Я на такси.

Рома Ветров: Ладно. Созвонимся потом.

Пока я печатала, Машка то и дело заглядывала в мой телефон и прыгала от радости. Вот же добрая душа, нет ни грамма зависти и злорадства.

— Вы чего тут пищите? — вышла из спальни Настя.