Маска - Марина Лётная

— Да легко, Лекса, — я впервые непринужденно обратилась к нему по имени, от чего брови парня заинтригованно выглянули из-под маски. — Ещё раз переступишь со мной черту, и будешь писать в деканате заявление на отчисление. Ты знаешь, в каких отношениях я с ректоратом?

Он безропотно промолчал.

— Один звонок и ты не числишься, — или десять звонков. Но ему об этом знать не обязательно.

— Чтобы отчислить, нужен повод. У меня нет долгов.

Мы успевали переговариваться из-за спины.

— Значит, будут. На каком факультете ты учишься?

Ожидаемо… Он снова молчал.

— Окей. Я справлюсь и без наводок.

— С вами опасно быть самим собой.

Я востро взглянула на него, повернувшись на вальсовый шаг.

Ну, если «самим собой» значит для тебя быть хамоватым уродцем в женских шмотках и мужским басом, то в моем присутствии притворяйся нормальным человеком! Переоденься и молчи!

Мне показалось, что я слегка разочаровалась. Как это возможно, если ждать от Кудрявой Тупой Башки красивых жестов не приходилось? Сделал человек один раз доброе дело и тут же отсыпал побольше хамства.

Угощайтесь, Виолетта Сергеевна! Гадости без соли! Чтобы приправить — поплачьте!

Пока мысленно отшучивалась и зализывала вскрывшиеся раны, я ослушалась. Всё же посмотрела в его обиженные расстроенные глаза, а он и не скрывая недовольства, кисло поморщился, продолжая крепко придерживать меня за талию.

Значит, я тоже попала в яблочко! Ресницы ни при чем, а вот имя? Ну и отчисление, конечно. Ох!

Приятно…

— А теперь всё то же самое! Но бодрее и под музыку!

Глава 9 «Неуловимый»

Проводка в актовом зале совсем прохудилась. Иришка выключила свет в потном и ещё тёплом зале, которому предстояло остыть за грядущую ночь. Люстры некоторое время слабо горели после щелчка переключателя, но всё же испустили последний дух. Сверчки?

Электрика гудит…

Я не удержалась от сладкого зевка в кромешной темноте. Ноги ныли, но чувство было… Приятное.

— Ну чего ты копаешься? Пошли быстрее.

— Щас, Виолетт, где ключи-то?.. — окна здесь были заколочены и выстланы затемняющей тканью.

С трудом верилось, что каких-то пять минут назад на паркете выплясывало сборище бальников.

Мы закрыли металлическую дверь, отдали ключи уставшему охраннику и вывалились за порог МПТУ. Тут же защипало лицо и ноздри. В глазах замерцало от снега. На остановке через дорогу куковала толпа студентов, хохлившихся в капюшонах в свете фонаря.

Нам нужно поторапливаться.

Иришка затормозила у самой лестницы, перекладывая из рук в руки сумку и пряча ладони в пушистые варежки. Затем вдруг замерла. Резко стянула одну и полезла в карман.

— Ир, потом посмотришь, как в автобус сядем.

— Нет! — она категорично задрала нос, выдыхая клубящийся от мороза пар. Лицо её подсветилось загоревшимся экраном телефона и погрустнело. — Нет пропущенных… Прочитал.

Стас продолжал держать Иру на расстоянии.

От неловкости я отвернулась к остановке, наблюдая за невесомыми хлопьями, слетающими на улицу откуда-то из темноты, и продолжила смирно ждать, когда подруга соберется в путь. Знаю, на моём месте любая другая начала бы убеждать Ирку в том, что всё будет хорошо… Но ведь мы не могли этого знать.

Позади спины прохрустели два унылых шага, а затем ко мне прижалось что-то тёплое и пушистое, вот-вот готовое разреветься. Нервно сглотнув, я хотела было повернуться…

Но вот, большой дребезжащий автобус, рассекая груды снега на дороге, подплыл к остановке и чуть накренился под весом ввалившейся толпы. Мы опоздали…

Ирка притаилась. Но медленно оборачиваясь в её сторону, я поняла, что подруга жалобно заглядывала в мои глаза.

— Упс… — она утёрла варежкой слезинку и кривовато улыбнулась. — Ты меня убьешь?

— Попозже. Тебе сильно холодно? — подруга ошарашено уставилась на меня.

— Мне-то тепло…

В шубе-то.