Не уверена, но, возможно, я бубнила вслух. Потому что моя претензия перешла на визг, когда ногу повело на льду, и я взмахнула ботинками кверху, а макушкой к подножию МПТУ. Прямо в кучу снега, которую намело ночью на огороженные бордюром клумбы.

— Ма-а-а-а-амочки!

Я взлетела в воздух, одно мгновение "левитируя", и успела подумать, что фасад универа облетел. Ему давно требовался ремонт… Долбанная бюрократия!

Вместе с круглыми мешками я гулко ухнула рыбкой в жёсткий снег. Верхняя и нижние челюсти клацнули друг о друга, а затылок, провалившийся в капюшон и пробитое под размер головы отверстие в сугробе, жалобно заныл. Темнота…

Честно говоря, не хотелось открывать глаза. Вдруг, надо мной столпились знакомые студенты… Или ещё хуже — никто.

Но на моём сморщившемся лице ощутилась чья-то тень, спрятавшая меня от насмехающегося тёплого солнца.

— Кхм… Вы там не умерли?

Ты там охренел?

Я тут же вынырнула одной шеей из капюшона, накрывшего мой лоб, и с усилием сосредоточилась на голубых радостных глазах. Ну и кто, вы думаете? Лекса с высока рассматривал меня в позе зю. Его голос напомнил мне, что я как минимум не попала в рай!

Муратов едва сдерживался, чтобы не заржать, кривя губы. В какой-то момент даже прыснул, но мне было заметно, как он продолжал бороться с позывами смеха.

Дебил, помоги мне!

Мы выжидающе смотрели друг на друга — он сверху, я снизу. Мне стоило сделать вид, что я прилегла позагорать, но он встал столбом, загородив солнце.

Не предлагая помощи, но и не оставляя меня в гордом одиночестве, он вдруг задумчиво поковырял носом ботинка снег. Как будто у него есть какое-то преимущество! Я и загипсованная от носа до пяток смогу завалить его на зачёте…

— Вам помочь?

Разродился! Лекса самодовольно улыбнулся, издевательски высоко предложив свою руку.

Я брезгливо уставилась на ладонь в той самой беспалой перчатке. Она заслонила мне обзор ненавистных кудрявых прядей, выглядывающих из-под вязаной шапки.

Весь в чёрном, как будто на похороны мои собрался! Не на мои ли?

— Нет…

А что, я могла ответить иначе? Я покрепче обняла свои набитые сумочки, словно в них заключалось моё единственное спасение.

— Хорошо. Счастливо оставаться.

Засранец заранее знал, что услышит…

Вовсю улыбающийся, счастливый Лекса развернулся и безжалостно зашагал вдоль корпуса. Не быстро, конечно — скользко же. И ведь никто! Никто даже не вызвался вместо него… Не успев толком и подумать, я схватилась голой пятерней за шмоток снега, смяла его. Собрала в кучку все оставшиеся силы, чтобы приподняться, и швырнула в спину Муратову.

Снежок прилетел прямо в его голову, а я, быстро меняя ликование на ужас, втянула воздух и рухнула обратно, в сугроб.

Не знаю, что это было… Обдумаю попозже.

Сквозь головокружение, я увидела, как парень замер посреди дороги, не поворачиваясь. Наверное, он был в ступоре, что буквально получил по башке от преподавательницы. Надо же… В яблочко! Жалко не было видно его прифигевшего выражения лица… Я устала от торжествующей спеси на наглой морде!

И вдруг он, так и не избавившись от ухмылки, превратившейся в кровожадную, резво обернулся, уже направляясь ко мне.

Сердечко моё заклокотало от страха… Точно прикончит сейчас!

Лекса уверенно приблизился. Обдав меня тёплым дыханием, легко привёл в равновесие, одёрнув горячими цепкими пальцами за ледяные руки. У меня промокла жопа. А голова даже не думала кружиться. Он раздраженно схватился за сумки, валяющиеся возле следа на снегу в форме гусеницы, и вручил их мне, не справившись о самочувствии. Потом ещё и с силой отряхнул мою куртку, как это делают мамочки бесящимся на улице детям. Размазал растаявший снег по спине и заднице и, недовольно вздохнув, грозно уложил руки на свои бока.

Пока я пребывала в трансе от его непредсказуемого поведения, Лекса нагнулся к моему уху.