Одна ошибка - Одна ошибка

Их детские забавы так завлекли Камала, что он не решался встревать в эту идиллию, а с любовью наблюдал, не двигаясь с места.

Неожиданно Сони взглянула в его сторону и, застыв на долю секунды, моментально изменилась в лице. Буквально какие-то мгновения в раз перечеркнули все недавно происходившие шалости, и лицо, только что сияющее лучезарной улыбкой, вдруг превратилось в натянутую маску отрешенности и неприступности. Нежно подняв и поставив сына на ноги, она ласково произнесла:

— Ну, всё, малыш. На сегодня хватит. Пора уже спать, делать баиньки.

Надув губки Джимми хотел возразить, но, заметив отца, бросился в его объятия с радостным возгласом:

— Папа!

— Привет, малыш. Как твои дела?

Присев на корточки, Камал с искренней заинтересованностью глядел в его глаза, по-мужски крепко придерживая за хрупкое детское плечо. И с таким же искренним взором полные наивности глаза мальчика сверкали счастьем и довольством, безмолвно отвечая на заданный вопрос. Импонируя чисто мужскому отношению отца, Джимми горделиво выпрямился и, кичась тем, что отец разговаривает с ним на равных, как мужчина с мужчиной, словно моментально повзрослев и без излишних нежностей стал делиться с ним всеми происшествиями дня. Малыш рассказывал каждую деталь, делая серьезный вид, и со стороны в его разговоре и повадках можно было отметить большинство отцовских замашек.

Пока доверительна мужская беседа отца и сына медленно текла своим чередом, Сони успела встать на ноги и привести в порядок свою растрепавшуюся прическу, незамысловато собранную в узелок на затылке. Не желая мешать такой милой беседе, она решила незаметно проскользнуть мимо них. Но не тут-то было. Джимми взглянул на мать и вполне серьезно, почти с гордостью, произнес:

— Мы даже ходили в лес и насобирали грибов. И мама приготовила классный пирог.

— Да-а-а, — удивился Камал, — ну, тогда необходимо срочно его попробовать. Ты ко мне присоединишься?

— Нет. Я съел вооооот таких два больших куска пирога, — Джимми раскинул руки, растопырив пальцы, явно преувеличивая количество съеденного им пирога.

— Сына, поторопись, — пожурила его Сони, — умойся и иди спать. Я приду к тебе пожелать спокойной ночи.

С явным нежеланием, но, все же, покорно склонив голову и не смея пререкаться с матерью, сын поплелся в сторону ванной. Сони с любовью в глазах проводила сына взглядом, одновременно инстинктивно отстраняясь сантиметр за сантиметром от Камала, ощутив, как он выпрямился и встал за ее спиной. Чувствуя напряженно осевшую тишину, постепенно окутывающую их со всех сторон, Сони поколебавшись пару секунд, быстро удалилась.

Не отрывая взгляда Камал, следил за Сони. Хотя и не видно было ее лица, он все же чувствовал, как напряглось ее тело, словно загнанная в угол дичь, преследуемая охотником. И скукожившись, готовясь к рывку, чтобы одним прыжком вырваться из плена, как ударенная током, она взметнулась, и упорхнула из его рук быстрыми шагами, направляясь в столовую. Она уже исчезла из поля зрения, но Камал, прислонившись к косяку, не мог отвести взгляда от двери, за которой она скрылась.

Проведя пятерней по волосам, он глубоко вздохнул и медленно зашагал. Неосознанно ноги сами завели Камала в столовую, где, как прилежная домохозяйка, мастерски орудовала домашней утварью Сони. В мгновение ока она накрыла на стол и принялась за грязную посуду.

Не издавая ни единого звука, как кошка, ступая тихо, подошел к ней Камал, в нерешительности оглядываясь по сторонам.

— Я все приготовила. Иди поужинай, — неожиданно раздался глухой голос Сони, приводя его в себя.

Оставив ее реплику без внимания, он ближе подошел к ней и глубоким баритоном пробубнил, не узнавая своего голоса: