Непогода - Диана Ставрогина

Когда мозг внезапно подкидывает ему в качестве стимула для размышлений несколько воспоминаний о последней встрече с Сергеем Акуловым, он морщится: с алкоголем и сопливыми разговорами по душам они тогда перебрали.

С того дня прошло не больше трех недель, но сейчас поведение давнего друга, для которого расставание с одной конкретной женщиной было трагедией, уже не воспринимается Антоном как излишний жизненный драматизм. Напротив, он начинает… понимать.

– Ты проснулся? – Антон резко оборачивается: в дверном проеме между гостиной и кухней стоит Вера и смотрит на него внимательным, обеспокоенным взглядом.

– Привет. – Голос после сна хрипит, и ему приходится прочистить горло, прежде чем продолжить: – Ты давно встала?

Все также не отводя от него озабоченных тревогой глаз, Вера слабо качает головой:

– Полчаса, не больше. Я приготовлю завтрак, хорошо? – В тоне ее вопроса прячется неуверенность, будто она по-настоящему рассматривает возможность отрицательного ответа.

Антон крепче сжимает губы, скрывая невольную улыбку. Если бы Вера знала, как сильно ему хочется просто позавтракать с ней вместе, как раньше, то не мучилась бы глупыми сомнениями ни секунды.

– Я буду рад, – заверяет он наконец. Искренние слова даются ему тяжело и кажутся совершенно нелепыми.

– Хорошо. – Вера несмело улыбается, прежде чем скрыться на кухне.

Ее облик, домашний и светлый, еще долго стоит у Антона перед глазами. Принимая душ, он думает о Вере, о самом факте ее присутствия в их доме, о том, что ее руки вновь касаются самых незначительных вещей, вроде кружек и столовых приборов… И эта мысль согревает его изнутри, не позволяет другой, мрачной и до сих невозможной, пропитать его с головы до ног.

Выйдя из ванной, Антон находит в коридоре телефон и, глубоко вздохнув, набирает один рабочих номеров. Дождавшись ответа, он сухо излагает ситуацию, выслушивает соболезнования и договаривается о формальностях. Беседа длиной в три незначительные минуты дается ему неожиданно трудно.

Кухня встречает его запахами кофе и омлета. Вера стоит у плиты и, почувствовав присутствие Антона за спиной, медленно оборачивается. Ее выдох проходится по коже его щеки.

– У меня все готово, – сообщает она чересчур бодро и опускает взгляд, будто смущена их неожиданной близостью. – Присаживайся.

Антон кивает, но не двигается с места. Даже сейчас, среди многих других, родной Верин запах ощущается им наиболее ярко. Раз за разом он вдыхает воздух полной грудью, из последних сил запрещая себе переступать границу дозволенного.

Вера не обрадуется непрошеному поцелую.

Глава 29

Льющийся из окна солнечный свет слепит и сбивает с толку: внешний и внутренний миры не совпадают настроениями. Сегодняшнее утро, наполненное пронзительной и мрачной ностальгией, вместе с тем кажется многообещающе теплым и ясным, хотя поводов для радости не предвидится вовсе.

Мне стоит корить себя за слабость, за вчерашний порыв остаться рядом с Антом, пусть мое присутствие в нашей бывшей квартире теперь совершенно не к месту, – только упреки бесполезны, когда нет сомнений в сделанном выборе. Я знаю, что не смогла бы поступить иначе.

Сохранять дистанцию, как физическую, так и эмоциональную, после проведенной в одной постели ночи сложно. Раз за разом мне приходится мысленно одергивать себя при очередном желании прикоснуться или обнять, словно за последние несколько часов все принятые прежде решения стерлись из памяти, вернув ее к «базовым» настройкам.

Когда Антон замирает рядом, нависая надо мной так, будто хочет поцеловать, завораживая синевой уставших, но привычно красивых глаз, я лишь в последнее мгновение отступаю на шаг назад. Разрывая намагниченное между нами пространство, убивая любой шанс на нечто большое.

Подрагивающими руками я переставляю сковороду с раскаленной плиты на подставку для горячего. Позади меня раздается шумный вздох.