Солнце мое - Владимир Войлошников, Ольга Войлошникова

Молодой человек сурово прочитал его два раза, куда-то позвонил и велел мне идти «вон туда по аллейке, там вас встретят».

Я бодро топала меж рядов тополей, наступая на золотые пятна солнца, пробивающие сквозь кружевную тень. Настроение потихоньку ползло вверх — да и какой смысл кислячить вообще? Такой классный день!

Навстречу мне выскочил плотно сбитый дядька в этой своей военной форме, и я подивилась — как они в ней не свариваются? Хотя, у них и выбора нет, правильно?

Мы пошли по территории. Дяденька разливался соловьём, и я сразу почувствовала себя Шуриком из «Кавказской пленницы» — ну, тот, который «пмедленнее, пжалста, я записыуайю». Погодите, говорю, достала блокнот и начала как пулемётчик в нём строчить. И что это за звёздочки, интересно, которые периодически очень настойчиво начинают роиться перед глазами? Никогда такого не было…

Дяденька-экскурсовод распахнул передо мной очередные двери и провозгласил:

— А вот так живут курсанты, переведённые на второй курс нашего училища!..

Но как конкретно живут курсанты, я увидеть не успела, потому что те же двери снова распахнулись, и через коридор мимо нас повалили парни. Похоже было, что они с пробежки, только почему-то в респираторах. И они такие рослые были все, и почему-то с каждым входящим всё здорове́е и здорове́е. «Интересно, до двух с половиной метров дойдут?» — мелькнула бредовая мысль. А ещё я представила себе, как кто-нибудь из этих мальчишек зазевается в своём респираторе и плечиком меня снесёт, или по ноге пнёт, допустим. От этой мысли испуганно заныла два года назад травмированная коленка, и я прижалась к стенке.

Да когда ж они кончатся?

Декольте, я вам скажу, сработало на сто процентов. Каждый — каждый! — напротив нас слегка замедлился и одарил меня веским оценивающим взглядом. Из-за этого на входе случился небольшой затор и недовольство. Мне показалось, что кислород в коридоре приблизился к марсианскому уровню. Или к лунному…

Мой дядька-экскурсовод что-то продолжал рассказывать, но я как-то перестала понимать слова. Картинка закачалась, и я начала оседать по стене. А самым отчётливым звуком почему-то была катящаяся по полу ручка.

ЧТОБ СОПРОВОДИЛ

— Ах ты ж, ** ****, ***** ****!.. — видимо предполагалось, что я не слышу. — Сейчас-сейчас, водички…

— Может, спирта дать понюхать?

— Иди ты со своими советами!

— Ну, компресс на голову? Перегрелась, что ли?

Я повозилась и села прямее. Начнут щас надо мной военно-медицинские эксперименты! На́ фиг, на́ фиг…

— О! Ну, как? Полегчало? Водички дать?

Я приняла стакан, постаралась незаметно понюхать. Нет — точно, вода. Прохладная.

Голове моей ни фига не легчало. Что, блин, происходит? Где я?

Видимо, последнее я произнесла вслух, потому что двое сидящих напротив меня мужиков (да-да, в погонах я, как ни старалась запомнить, ничегошеньки не смыслю, поэтому более полной информации вам представить всё равно не смогу) переглянулись, и один сказал другому:

— Сержанта отправлю. Пусть сопроводит до порога, от греха.

Второй только помычал, глядя на меня скептически и, очевидно, сожалея, что наш филфак не прислал кого покрепче здоровьем.

Меня вывели под локоток во двор. У крыльца стоял высокий парень, метра под два. Я со своим метр шестьдесят едва ли доставала ему макушкой до плеча. Обыкновенный парень. Не особо на шкаф похожий (я почему-то ждала, что сержант будет по образцу американских боевиков: гора мышц и свирепый как горилла), а этот скорее худой. Чёрные коротко стриженные волосы. Прищуренные карие глаза смотрели цепко и холодно. Может, отказаться от такого провожатого, а?

Голова неприятно закружилась.

Тот, который водичку предлагал, сунул мне в руки блокнот и ручку:

— Вот, девушка, вы уронили, — и тут же, со сдавленной свирепостью — этому сержанту: — До дома чтоб довёл!