Солнце мое - Владимир Войлошников, Ольга Войлошникова

Вот это чувство, когда женщины ревниво разглядывают друг друга, стараясь не показать плещущую внутри зависть. Случайно услышанные диалоги в духе: «Ах, дорогая, какой красивый вырез! Так выгодно скрывает, что у тебя шея короткая!» — «О! У тебя платье новое? Прямо королевское! И не подумаешь даже, что в средневековье коротко стриженными ходили только воровки и проститутки»…

Я, конечно, немного утрирую, но ощущение, что ты попал на спецтренинг по развитию эмоциональной стрессоустойчивости — сто процентов. Подколки, подкуски, взгляды такие… Но всё с миленькими улыбочками.

Ну, вы поняли, в общем.

Не умею я так. И тоненьким высоким голоском не умею разговаривать, высоко подняв бровки, изображая прекрасную принцессу, которой даже какать никогда в жизни не приходилось.

Короче, как здорово, что я сегодня призрак!

Я показала мастерам свой голубой шифон (пришлось его надеть так, чтобы на лицо спадал кусок, типа как вуаль — невидимость же), получила их одобрение и пошла осваивать своё «озеро».

В коему чрезвычайному удивлению, на противоположном берегу Олхи сидела небольшая компания отдыхающих — какая-то семья или две, потому что были с ними трое ребятишек. Одна из тёток, нисколько не стесняясь, начала громко говорить самому мелкому:

— Смотри-смотри, какая тётя! Красивая, да?

Это про меня. Я, честно говоря, не очень была к такому готова, но всё же приосанилась.

— Это калалева? — чуть менее громогласно, но тоже очень весьма отчётливо спросил детёныш, осторожно меня разглядывая.

— Конечно, королева! — уверенно ответила мамаша. — Давай, кушай, скоро рыцари придут.

Забегая вперёд, скажу, что к обеду компаний отдыхающих только прибавилось. Все они становились в относительной близости рядом с первыми и открыто глазели на ролевую публику, комментируя наряды и иногда — события. На нашу сторону, хоть глубина реки нигде не превышала среднему мужику по грудь, никто не переходил.

Оригинально! Ролевики, значит, на этой стороне становятся, а местные — на противоположной, так? А речка эта — вроде как граница между мирами. И все делают вид, что другая сторона их не видит и не слышит. Забавно, однако.

Вскоре я получила ещё одно подтверждение тому, что местные давно привыкли к этому двоемирью.

ДОСТОЕВСКИЙ ОТДЫХАЕТ

Я прогуливалась вдоль реки, пока в поле моей видимости не появился пятачок, заросший кустами, прямо как довольно приличный остров. Характер травы изменился — стала появляться более жёсткая, напоминающая осоку. Я решила, что дальше не пойду, развернусь в обратку, тем более что вдоль зарослей ходила какая-то бабуся, собирая, в пакетик то ли листья, то ли травки.

Не успела я отвернуться, как в кустах явно начало что-то происходить. Бабуля тоже остановилась и прислушалась, как настороженный заяц, только ушей на макушке не хватало. Так забавно было издалека наблюдать. Ей, конечно, лучше было слышно там рядом, чем мне, но по направлению её взгляда я поняла, куда смотреть. Точно! Вон там ветки колышутся, по кустам кто-то явно ломится. И не один, а двое или трое.

Бабушка постояла, глядя вслед удаляющимся, и тут на неё — практически без всяких признаков движения в виде дёргающихся веток! –вылетел Вовка, в этом своём костюме, глаза бешеные и здоровенный топор в руках. Это я, например, знала, что топор у него резиновый, а вот бабушка…

— Где они? — прорычал Вова, нависая всем своим почти двухметровым ростом над маленькой бабулей. Я бы вот, например, на её месте… кхм… очень испугалась бы, так скажем.

Но бабуля, видимо, тоже знала, что топор резиновый. И даже как будто обрадовалась представившейся возможности поучаствовать в событии, потому как подобралась и засуетилась, показывая пальцем в ту сторону, куда удалились неизвестные в кустах.

— Туда, милок! Туда они побежали!

Вова рванул в указанном направлении, а бабушка всё вытягивала шею, пытаясь рассмотреть что-то в этих зарослях.