Предел прочности - Анастасия Стер

— Окей, я попала в тюрьму и стала членом мафии. — Я начала медленно проговаривать все вслух приглушенным голосом. — А за что меня могут посадить? Убийства, наркотики, насилие, кража… Нет, не кража. Слишком маленький срок, нет смысла принимать меня в Фамилию. В мафии нужны, — я наклонилась вперед, читая цитату из своих заметок, — безжалостные личности, которым уже нечего терять. Начнем с убийств.

Я стремительно вскочила со стула и подошла к маркерной доске, вооружившись красным фломастером. Главное сейчас не сбиться с мысли.

В центре написала «убийства», чуть ниже — степени тяжести. Самое страшное — первая степень — умышленное. Пожизненное заключение. Тоже касается и насильников, но насчет этой теории я уже засомневалась. По такой статье очень часто заключенных перевозят в «смерть» и вести оттуда хоть какие-то дела просто невозможно.

«Смерть» — настоящий ад на земле. Камеры там маленькие, исключительно одиночные, с решеткой вместо двери, сквозь которую на заключенных смотрят маршалы. Контакт друг с другом запрещен. На улице стоят клетки в человеческий рост, в которые заводят преступников как бы на прогулку, но все, что они могут делать — стоять. Кормят помоями, буквально. На такой еде нереально оставаться здоровым человеком, заключенные там стремительно худеют. Из развлечений — книги, но в очень скудном количестве, поэтому их там знают наизусть. Статистика самоубийств неприлично высокая: кто-то намеренно морит себя голодом, кто-то вешается на простынях, лишь бы этот кошмар закончился. А еще заключенные не знают схему тюрьмы — их везде водят с закрытыми глазами и опущенной вниз головой. Там давят морально, и это страшнее, чем физическая боль. Увечья пройдут, а вот поехавшую крышу вряд ли вылечит хоть один психолог. В сети тоже нет информации о «смерти». Даже нам тяжело достать сведения об это колонии — нужно иметь кучу разрешений и подписать бумаги о неразглашении.

Я стерла слово «насильники» — нет, это точно не подходит. Тут же у меня проскользнула мысль о принципах мафии. Я узнала, что преступная Фамилия — отдельное государство со своими законами, а следовательно и ценностями. Поощряют ли они сексуальное насилие, педофилию? Этот вопрос я записала зеленым цветом — ответ на него я найду позже, это второстепенная задача. Кажется, это лишь деталь, но на самом деле именно такие мелочи помогут мне залезть в голову мафии и посмотреть на мир их глазами.

А вот предположение с убийцами кажется более правдоподобным. Вполне подходит под профиль мафиозников: убили один раз, в следующие уже будет легче. Сроки дают приличные, есть время на то, чтобы освоиться и примкнуть к синдикату.

Еще какое-то время я смотрела на доску, подпирая рукой подбородок, и размышляла, что делать дальше с этой информацией. Я решила дополнить схему и написать о других степенях тяжести — за них тоже дают большой срок. Если прибавить к нему проступки в тюрьме — а я уверена, что они есть, — то получается то же самое пожизненное. Отлично, я пришла хоть к какой-то теории.

Из размышлений меня вырвал мягкий стук в дверь.

— Увидел свет, решил заглянуть к тебе. — В двери показался Пакс с полуулыбкой на лице. — Можно?

Я задумчиво кивнула, садясь за стол. С Паксом мы вместе учились в Академии, но он выпустился на год раньше меня. Отношения у нас были нейтральные, мы никогда не дружили, но и претензий друг к другу не имеем. Он был симпатичным мужчиной: высокий, подкаченный, короткие черные волосы и такого же цвета миндалевидные глаза. Легкая щетина, греческий нос с горбинкой и тонкие губы. Я бы назвала его внешность обычной — ничего выделяющегося.