Уничтожь меня - Мишель Хёрд

— Детка, если ты не освободишься, то будешь срать, есть и спать здесь, — насмехается Алек над Эбби.

Что-то подсказывает мне идти к ящикам, и когда я делаю шаг, Армани спрашивает:

— Куда ты идешь?

Не отвечая на его вопрос, я направляюсь в заднюю часть склада. Я натыкаюсь на Сейджо и Такахару, пока они прохлаждаются и курят.

— Где Кадзуо? — Спрашиваю я.

Сейджо качает головой, глядя на меня, затем спрашивает:

— Ты ищешь девушку? — Он наклоняет голову. — Так вот почему ты меня избил?

Бросив на него предупреждающий взгляд, чтобы он не связывался со мной, я отхожу вглубь ящиков. Если эти ублюдки подумают, что я заинтересован в Авроре, они могут причинить ей вред, чтобы отомстить мне за побои, которые я нанес Сейджо.

Я нутром чую, что что-то не так, и останавливаюсь между двумя ящиками, чтобы прислушаться.

Я слышу, как Эбби проклинает Алека, как албанцы смеются над тем, что они делают с близнецами, но больше ничего.

Я не слышу Аврору.

Следуя интуиции, я углубляюсь в лабиринт ящиков и, повернув налево, вижу Кадзуо, прислонившегося к ящику, но Авроры нигде не видно.

Только через мгновение я понимаю, что происходит.

— Ты посадил ее в ящик? — Рявкаю я, направляясь к нему.

Кадзуо делает шаг вперед, бросая на меня раздраженный взгляд.

— Отъебись, Петров.

Я хватаю его за рубашку и притягиваю ближе к себе.

— Где. Она?

Его губы кривятся в жестокой усмешке, затем он машет рукой в сторону ящиков.

— Не могу вспомнить.

Прежде чем я успеваю что-либо обдумать, мой кулак врезается ему в лицо.

Он, блять, запихнул Аврору в ящик. У нее клаустрофобия!

Когда Кадзуо отшатывается, я крепче хватаю его за рубашку, притягиваю к себе и обрушиваю кулак на его челюсть.

Удар настолько силен, что он теряет сознание. Я отпускаю ублюдка, затем кричу:

— Аврора!

Я пытаюсь вскрыть ящик, но это невозможно без лома.

Блять!

— Что за хрень? — Говорит Армани, обходя ящик с Сейджо и Такахару прямо за ним. Он замечает Кадзуо, лежащего без сознания на полу, затем бормочет: — Господи. Только не снова.

Армани разворачивается как раз в тот момент, когда Сейджо и Такахару бросаются в бой. Он отбрасывает Сейджо назад и бьет плоской стороной ладони по груди Такахару, заставляя его отшатываться, пока тот не падает на задницу.

— Алек! — Кричу я. — Мне нужен лом.

Бросаясь вперед, я атакую Такахару, в то время как Армани сосредоточен на Сейджо.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — огрызается инструктор Елена.

Мы все четверо замираем, а Кадзуо издает стон, вертя головой слева направо.

— Они запихнули Аврору в ящик, — объясняю я.

— И что? — Инструктор Елена сердито смотрит на меня. — Пусть женщина сама во всем разберется.

— У нее гребаная клаустрофобия.

— И все же. Она должна сделать это сама, — утверждает инструктор Елена.

Алек обегает штабель ящиков с ломом. Я выхватываю его у него и начинаю вскрывать ящик, к которому прислонился Кадзуо.

Душераздирающий крик Авроры заставляет меня работать быстрее, и когда я откидываю переднюю панель, то вижу, как она откидывается в сторону.

— Христос! — Приседая, я просовываю руки под ее тело и вытаскиваю ее из гребаной коробки. Мое сердце колотится со скоростью мили в минуту, когда я кладу ее на пол, затем проверяю, дышит ли она.

Ее дыхание слишком поверхностное и быстрое.

— Ну же, моя маленькая лань, открой глаза, — выдавливаю я из себя слова.

Ее лицо призрачно-бледное, и когда ее ресницы трепещут, я рявкаю:

— Очнись, Аврора.

Когда она приходит в себя, ее дыхание невероятно учащенное, а когда она открывает глаза, они темнеют от паники и страха.

Прямо как той ночью.

— Дыши, моя маленькая лань.