Уничтожь меня - Мишель Хёрд

— Я солгал, — наконец шепчет он.

Я сжимаю губы и с трудом сглатываю подступившие к глазам слезы.

— Я все еще, блять, чувствую это, — признается Миша.

Я делаю глубокий вдох.

— Что?

— Эту вечно, блять, присутствующую искру. — Усмехается он, поднимая голову, и я чувствую, как его глаза прикованы к моему лицу. — Это гораздо больше, чем просто искра. Это гребаный ад эмоций.

Я медленно поворачиваю лицо к нему, пока наши взгляды не встречаются.

— Тогда почему ты обращался со мной как с дерьмом?

Он качает головой.

— Потому что ты враг.

Мой подбородок дрожит, когда я шепчу:

— Я не хочу быть твоим врагом.

Глядя в его ярко-голубые радужки, я вижу, как чувства, которые он скрывал от меня, наполняют их, пока взгляд не становится таким нежным, что разбивает мне сердце.

— Разве ты не можешь покинуть Братву? — Спрашиваю я, и в глубине моей души пробивается росток надежды.

Миша качает головой.

— Это все равно, что я прошу тебя оставить свою семью.

По глупости я говорю:

— Мы можем убежать.

Он мрачно усмехается.

— От Братвы и мафии так просто не убежишь.

Саженец надежды начинает угасать.

— Тогда что нам делать?

Он качает головой.

— Блять, понятия не имею.

— И это все? — Мои брови сходятся вместе от душевной боли. — Мы просто снова станем врагами?

— Мы никогда не прекращали ими быть.

Он начинает отталкиваться от меня, и в чистом отчаянии я обхватываю его челюсть руками и прижимаюсь к его рту.

Миша издает угрожающее рычание, а затем снова наваливается на меня всем своим весом. На этот раз, когда он углубляет поцелуй, я не останавливаю его.

Я целую этого мужчину со всеми своими чувствами. Разочарование. Душевная боль. Истощение. Отчаяние. И когда его язык касается моего, в моей груди расцветают любовь и надежда.

Мы теряем контроль над собой, наши руки хватают и гладят друг друга, в то время как наши рты поглощают друг друга. Это так чертовски интенсивно, что у меня кружится голова от поцелуя.

Рука Миши накрывает мою грудь, и его прикосновение почти обжигает.

— Господи Боже! — Он прерывает поцелуй и смотрит на меня со смесью потребности и гнева. — Нахуй мою жизнь.

Когда он говорит: ‘Нахуй мою жизнь’, я слышу муки в его голосе — его борьбу между преданностью Братве и желанием меня.

Я кладу ладонь ему на подбородок и, жертвуя своей гордостью, умоляю:

— Выбери меня. — Пожалуйста. — Выбери нас.

Впервые с тех пор, как я знаю Мишу, на его лице появляется боль, когда он закрывает глаза. Он скатывается с меня и, падая на спину, издает стон, который я чувствую до глубины души.

Он выбирает Братву.

Кивая, мне требуются все силы, чтобы сдержать слезы, когда я поднимаюсь с его кровати.

— Пожалуйста, открой дверь, — шепчу я.

Я сжимаю руки в кулаки, и когда Миша встает и открывает дверь, я вздергиваю подбородок и, цепляясь за остатки своей гордости, выхожу из его спальни.

Измученная до глубины души, я выхожу из его апартаментов и вижу, что они находятся в том же коридоре, что и мои. Я судорожно втягиваю воздух и, достав из кармана ключ-карту, подхожу к своей комнате и провожу ею по замку.

Вот и все. Нравится это моим родителям или нет, но со Святым Монархом покончено.

Как только я поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, Миша ударяет рукой по дереву и, шагнув внутрь, другой рукой обхватывает мою шею.

Он дергает меня назад, и его глаза прикованы к моему лицу, когда он рычит:

— Я не могу тебя отпустить. Христос. Я в полной заднице, потому что не могу выбирать.

Когда я пытаюсь отстраниться, он захлопывает дверь и крепче прижимает меня к себе.

— Не заставляй меня выбирать, Аврора.

— Не я заставляю тебя выбирать, — кричу я. — Если бы это зависело от меня, между моей семьей и твоей не было бы войны.