Грустная дама червей - Татьяна Бочарова (2005)

Ту передернуло. Безусловно. Зинка была права, когда высказывалась насчет этой наглой соплюшки. Послать бы ее с урока домой заниматься, да и то нельзя. Две недели назад Карина попробовала отправить Малютину из класса на пятнадцать минут раньше срока, и тут же прискакала Бурцева.

— Карина Петровна, — тоном, не терпящим возражений, заявила она, — будьте добры заниматься с Эвелиной строго по расписанию. Ровно сорок пять минут, и не меньше. Кстати. — завуч строго поджала губы, — задерживать ее тоже нежелательно, девочка очень загружена. у нее еще теннис, изостудия и хореография.

— Может, мне с секундомером над ней стоять? — сквозь зубы спросила Карина.

— А вот это вы зря, — отчеканила Мария Максимовна, — напрасно иронизируете. Я ведь вам все насчет нее объяснила. Вы же не уговорили Бабакину остаться, а могли бы. Теперь терпите к делайте то, что вам велят.

С этими словами она вышла, плотно прикрыв за собой дверь…

— Ладно, — Карина заставила себя успокоиться, вспомнив, что следующей за Малютиной придет Оля Серебрякова. — открывай Баха и учи текст. Прямо здесь, при мне.

Девица с недоумением покосилась на Карину, хотела было что-то возразить, но передумала, взяла ноты, водрузила их на пюпитр, раскрыла на нужной странице.

«Ничего, — думала Карина, сидя в излюбленном месте у окна и слушая, как ученица раз и разом повторяет одну и ту же фразу, — найдем способ, как справиться с этой красавицей. Нельзя ее выгонять — ладно. Но тогда пусть учит программу как миленькая».

Сорок пять минут, положенные расписанием, истекли. Эвелина собралась и ушла. Карина облегченно вздохнула.

В класс заглянула Оля, маленькая, белокурая, похожая на эльфа:

— Карина Петровна, можно?

— Можно, Оля, входи.

Девочка направилась к фортепьяно, волоча за собой тяжелую сумку с нотами.

— Что играть сначала, — она взглянула на Карину ясными голубыми глазами. — Моцарта или Шопена?

— Давай Шопена.

Оля добавила к двум подставкам на стуле третью, села, положила на клавиши тоненькие пальчики.

Карина слушала ее и ловила себя на том, что невольно улыбается. Девчонка играла так непосредственно, легко и вместе с тем профессионально, почти мастерски, что Каринины апатия и слабость от простуды исчезли без следа.

Когда, закончив работу. Карина вышла на улицу, было еще совсем светло. Легкий ветерок за день подсушил асфальт. Она шла по знакомому скверу и удивлялась каждой мелочи. Ей казалось, что она очнулась от глубокого, тяжелого сна и словно впервые видит молоденьких мамаш. прогуливающихся с колясками взад и вперед, разноцветные, яркие куртки ребятишек, гурьбой носящихся по детской площадке, толстых, важных голубей, смешно переваливающихся с лапы на лапу, горластых мартовских котов.

Карина нарочно не спешила, но, когда наконец она подошла к дому, так и не стемнело. И она увидела, что подъезд широко распахнут, а перед домом стоит грузовик, набитый домашним скарбом. Двое грузчиков снимали с машины большой цветастый диван.

«Кто-то к нам въезжает, — подумала Карина. — Интересно, куда это?»

Всех жильцов своего маленького подъезда она знала прекрасно. Это только в новых башнях в семнадцать этажей соседи годами ездят в лифте, не узнавая друг дружку, а маленькая хрушевка-пятиэтажка вся как на ладони.

По три квартиры на этаже — умножь на пять, всего пятнадцать. Никто вроде бы не уезжал из дома за последние месяцы.

Карина, с любопытством оглянувшись на грузовик, вошла в подъезд. И тут же, почти следом за ней, важно въехал диван.

— Девушка, в сторону! — весело гаркнул один из грузчиков, плечистый здоровяк.

Другой, не такой веселый, потому, вероятно, что был низкорослым и худым и таскать мебель ему было тяжело, угрюмо проворчал:

— Долбаные дома ваши без лифта! Тащи эту хреновину на пятый этаж — никаких денег не захочешь!