Грустная дама червей - Татьяна Бочарова (2005)

— Понятно. — Инна наклонила голову. — Расскажите, какой жил в Москве. Мы не виделись девять лет: я вышла замуж и улетала в Бостон, а Олег тогда собирался ехать поступать в консерваторию.

— Разве вы не переписывались? — сухо спросила Карина.

— Переписывались. Но я хочу узнать от третьего лица.

— Зачем? — Карина почувствовала к сестре Олега острую неприязнь.

Явилась не запылилась из своей Америки, никаких эмоций, лишь этот холодный, безразличный тон, каким говорят криминалисты. И ее Олег боготворил, о ней тосковал, искал похожую на нее?

— Пожалуйста, — голос женщины чуть смягчился, — мне это очень важно.

— Нормально жил. Имел любимую работу, семью.

— И как у него было с женой?

— Обыкновенно. Как у всех, — почти с ненавистью сказала Карина.

— Но он ведь не любил ее.

— Откуда вы взяли? — резко спросила Карина. — Он вам писал об этом?

— Нет. Прямо не писал. Но я чувствовала… между строк. Вы… не сердитесь на меня. — Женщина встала, прошлась по комнате взад-вперед и снова остановилась перед Кариной. — Я… — она вдруг приложила обе руки к груди, — я должна с кем-нибудь поговорить, иначе… сердце лопнет. Трое суток без сна, визу выбила с трудом, до конца не надеялась, что успею, смогу его повидать. Собственно… и видеть-то нечего. — Инна тревожно глянула на Карину сухими, пронзительно светлыми глазами, и та поняла, что кажущаяся ее бесчувственность на самом деле просто шок.

— Я не сержусь, — негромко проговорила она и прибавила: — Олег любил Лелю. По-своему, может быть не отдавая себе в этом отчета, упорно убеждая ее и себя в обратном.

— Это на него похоже. — Инна улыбнулась с грустью. — Он всегда пытался казаться хуже, чем есть на самом деле. Всегда, с самой юности. За ним ведь девочки стали бегать, когда ему пятнадцать исполнилось. Другому бы нравилось, а он говорил, что терпеть не может их ухаживаний. Однажды одноклассница написала ему любовное письмо, а Олег его выбросил в помойку. Отец нашел письмо и закатил скандал: мол, что это за свинство, ему признаются в чувствах, а он, даже не прочитав, выкидывает послание в мусор. Характер у отца был суровый, на мне это не так сказывалось, я ведь ему неродная, а на Олеге — в полной мере. Но и тот не промах, кровь-то одна. Вот и спорили весь вечер, у нас с матерью даже голова разболелась. А ночью я встала воды попить, прихожу на кухню — там Олег сидит. Строчит что-то на листочке и от меня рукой прикрывает. Смотрю, рядом девчонкино письмо лежит, аккуратно так разглаженное по всем замятинам. Тут я и сообразила, что он ответ ей сочиняет. Ночью, чтоб никто не увидел. — Инна села обратно в кресло. Видно было, что ей очень худо, хоть она стремилась это скрыть.

Злость на нее у Карины полностью прошла. Осталось только сострадание и чувство единения в горе, которое постигло их обеих.

На мгновение сю овладело искушение рассказать сестре Олега обо всем: об их любви, тайных встречах, о том, как они вместе играли концерты и вместе же мучились своим предательством по отношению к Леле.

В следующую минуту Карина подавила это желание. Никто не должен знать. Никто, даже эта женщина, которая, несмотря на внешнее спокойствие, переживает сейчас отчаяние, ужас и безграничную боль.

— Спасибо. — Инне удалось немного расслабиться, лицо ее сделалось мягче. — Утром у меня самолет. Вырваться удалось лишь надень. Если бы не встретила здесь вас, не знаю, с какой душой бы улетала. Так хоть с кем-то поговорила о нем, все капельку легче.

Они сидели до самого рассвета, и Инна все рассказывала об Олеге и его детстве, школьных годах, юности. Карина слушала, пыталась представить себе его таким, каким описывала сейчас сестра, и не могла. Утром Инна уехала в аэропорт. Вечером того же дня улетел домой Олегов отец. Квартиру на пятом этаже опечатали и закрыли.

53