Грустная дама червей - Татьяна Бочарова (2005)

«Скорее всего, Леля побежала за ним», — решила Карина и тут же увидела ее. Та стояла в противоположном углу зала, длинное серебристое платье слегка топорщилось на округлившемся животе. Распущенные волосы падали ей на плечи и грудь. Она была похожа на снегурочку, которая только что узнала, что ей предстоит растаять от любви, — тоненькая, светлая, с печальным взглядом ясных глаз.

Рядом с Лелей, спиной к залу, стоял Вадим. Он что-то говорил ей, оживленно жестикулируя, та слушала его, глядя в никуда, и изредка кивала головой. Лицо ее с каждой минутой становилось все несчастнее.

Сердце у Карины екнуло и покатилось вниз. Что это значит? Как давно они беседуют и, главное, о чем? Тема разговора, судя по Лелиному виду, явно серьезная. Что придумывал Вадим половину новогодней ночи, сидя за столом непривычно мрачный и отрешенный?

Решил наконец открыть Леле глаза на то, что ее обманывают? Леле, которая носит под сердцем ребенка, которой нельзя переживать и волноваться!

Карина почувствовала, как ее затрясло, точно она, подобно Любаше, подскакивала в пьяном, непристойном танце.

Где, интересно, бродит Олег? Неужели он ничего не заметил, запросто позволил приятелю фискалить на него и Карину? Что теперь будет с Лелей?

Вадим перестал говорить, слегка коснулся Ледяного плеча и тут же отодвинулся. Потом, поколебавшись, быстро нагнулся, поцеловал ее в щеку и так же стремительно зашагал к выходу из зала.

Леля продолжала стоять у стены, лицо ее было совсем бледным, взгляд оцепеневшим и задумчивым.

Карина глядела на нее, не решаясь приблизиться, начать разговор.

Наконец Леля сама покинула угол и медленно побрела к столику. Заметила сжавшуюся на стуле Карину, рассеянно улыбнулась, села рядом. С сожалением окинула взглядом бутылку, на дне которой оставалась капля жидкости.

— Жаль, нельзя выпить. Мне сегодня хочется, как никогда, а врачиха сказала — не больше двух рюмок. А то повлияет на малыша.

Карина молча кивнула, не в силах вымолвить ни звука.

— А где Олежка? — Леля посмотрела по сторонам. — Он же оставался, когда я пошла в туалет.

— Не знаю, — выдавила из себя Карина. — Возможно, его увел кто-нибудь из скрипачей.

Терпение ее иссякло, ей хотелось схватить Лелю за плечи, крикнуть ей в лицо: «Что тебе сказал этот ублюдок? Что?»

— Вадик такой чудной, — протянула Леля, облокачиваясь руками о стол, — такой чудной. Он мне только что сказал… он сказал…

Горло Карины сжал спазм. Сейчас, вот сейчас начнется…

— Каришенька, пойдем домой. — Леля вдруг зевнула и капризно надула губки. — Я устала. Ну его, Олежку, пусть повеселится. Мы с тобой машину возьмем, ладно? — Она глядела на Карину спокойно, как всегда безмятежно, глаза ее действительно слипались.

Страх слегка отпустил, Карина ощутила, что дышать стало легче, голова заработала трезво. Нет, Леля не может все знать про них и так себя вести.

Значит… значит, это было что-то другое. Вадим говорил с ней не о них с Олегом. Но о чем?!

Безусловно, ему все известно, иначе откуда эти двусмысленные взгляды, многозначительные паузы посреди общего разговора, неприязненно поджатые губы?

— Так мы едем или нет? — Леля нетерпеливо стукнула кулачком по столу. — Я спать хочу — мочи нет.

— Да-да, — поспешно проговорила Карина, вставая. — Ты одевайся и посиди в вестибюле, а я выйду поймаю тачку. На улице мороз.

Они уехали домой на ослепительно белой «семерке», и всю дорогу Леля дремала у Карины на плече.

Два следующих дня Карина не могла думать ни о чем, каждую секунду ожидая, что Леля, оклемавшаяся от новогоднего застолья, начнет ужасный разговор. Но та вела себя как ни в чем не бывало, обнимала и целовала Карину, пару раз всплакнула у нее на груди и о Вадиме больше не вспоминала.

Постепенно Карина успокоилась, но доверие к Вадиму утратила окончательно.

27