По имени Ангел - Лана Некрасова

Сегодня я должна услышать приговор, ибо будет решаться моя судьба на совете старейшин. Если они решат поженить нас с Анзором, то это будет конец моей жизни и конец моей свободы.

Я буду влачить жалкое существование в роли жены кавказца, в полном подчинении у него и его родителей, буду рожать каждый год по ребёнку и превращусь в домашнюю клушу, которая, кроме грязных пелёнок и соплей, не будет видеть ничего.

Да, я хочу детей в будущем, но не больше двух, и чтобы родились они от большой и сильной любви, иначе никак. Потому что только от любимого человека рождаются красивые и умные дети. И тогда, в них я буду растить продолжение себя, вкладывая всю доброту, нежность и заботу, которые мне свойственны от природы.

Что меня ждёт, расскажет дед Мансур, а пока его нет дома, посмотрю-ка я в его шифоньере, что там он прячет? Вдруг найду о себе что-нибудь?

Я зашла в святая-святых — в комнату дяди Мансура. Он строго-настрого запретил туда заходить. Но я же дерзкая и неугомонная, и запреты на меня действуют наоборот, как приманка.

За стеклом старого коричневого серванта, покрывшегося толстым слоем пыли, лежали бумаги, альбом со старыми фотографиями, пожелтевшими от времени, горкой наложенная посуда.

Я открыла альбом, вложив в него несколько выпавших фотографий: вся жизнь человека запечатлена в одном месте.

Я обратила внимание на фотографию деда Мансура в молодости.

Красивый какой был! Чёрные густые волосы, ямочка на подбородке.

А это что за девушка с ним стоит на снимке? Аааа, так вот же она, и здесь — на портрете рядом с ним в национальном свадебном платье. Оно закрытое везде, рукава длинные, воротничок на всё горло, поверх корсета накидка из алого материала, на голове вместо фаты красиво повязан белый атласный платок.

Лицо у его жены славянское, несмотря на традиционную национальную одежду.

А вот фото девочки-подростка лет пятнадцати. Рыженькая такая, на меня немного смахивает. Надпись сзади фото гласила: «Любимому дедушке от внучки Лауры».

В противоположной стороне от серванта стоял письменный старый стол, поцарапанный и замазанный сбоку чернилами.

Я подошла к столу и открыла выдвижной ящик. В нём лежали какие-то документы и паспорта. Один из паспортов выделялся красивой гламурной обложкой.

Моя рука потянулась именно к нему. Открыв паспорт, я обомлела! На нём была вклеена моя фотография, а имя под ней, написанное чётким шрифтом, чёрным по белому — Ангелина. Субботина Ангелина Александровна.

Боже мой! Это же мой паспорт! Мои руки затряслись, голова закружилась от переживаний, и я чуть снова не упала в обморок. Глубокий вдох-выдох! Снова вдох! Мне нужно взять себя в руки.

Итак, если я Ангелина, а дед сказал, что документов при мне не было, значит, он мне нагло соврал. Для чего? Конечно, чтобы держать меня в рабстве.

Вот подлец!

Я спрятала паспорт в карман своей вязаной шерстяной кофты, доставшейся мне по наследству от бывшей жены Мансура. Пойду в свою комнату и пока ему не буду ничего говорить про найденный документ. Так будет лучше.

Мансур вернулся домой с озадаченным видом, видимо, обдумывал, как сказать мне о вынесенном вердикте.

— Всё решено. Будет свадьба через неделю. С муллой договорился, он одобрил.

— Хорошо вы всё обстряпали, не спросив моего согласия, — дерзнула я высказаться по этому поводу.

— Мы же уже это обсуждали! Выхода у нас нет! Вы согрешили с Анзором, значит, будет свадьба. Несчастный Султан! Как же он был расстроен! Его старший сын, первенец, и будет вынужден жениться на такой падшей женщине, как ты! Ты подумала, как он будет смотреть в глаза родителям благочестивой мусульманки Фатимы, с которой Анзор был посватан? Знал бы я, что спасаю тогда чудовище, лучше бы оставил тебя там подыхать, как больную овцу!