По имени Ангел - Лана Некрасова

— А как твои дела с Богданом? Помнишь, ты с ним познакомилась, когда мы гуляли здесь, в парке? У вас вроде что-то завязывалось. Ты с ним не встречаешься?

— Я не хотела тебе говорить. Да, мы встречаемся до сих пор. Я сама поражена тем, что он оказался настолько надёжным. Вот эта вся мишура внешняя, когда он прикидывался дурачком, спала. А на самом деле он оказался хорошим человеком — добрым, понимающим, верным.

— Значит ты его любишь? — Я посмотрела вопросительно Наташке в глаза.

— Люблю. Но не так, как я любила Витю. С ним у меня была больная любовь, скорее просто страсть. А с Богданом мне спокойно и хорошо.

— Я рада за тебя! — произнесла я искренне. Хотя к горлу подступала горечь разочарования в своих отношениях, это не было связано с завистью или обидой на подругу. Всего лишь констатация факта, что моя личная жизнь не удалась. Проглотив комок, застрявший в горле, я спросила подругу слегка осипшим голосом:

— А почему вы не хотите с Богданом жить вместе или расписаться?

— Я не хочу, — отрезала подруга.

— Как это? Почему не хочешь? — округлила я глаза в непонимании такого ответа.

— Он ещё не знает о сыне. Я ему не говорила, что у меня есть ребёнок, — выпалила она, отведя взгляд в сторону.

— Ты с ума сошла? Полгода ты скрываешь такое? Почему?

— Я боюсь, что если Богдан узнает о ребёнке от другого, то бросит меня и не захочет больше общаться.

— Если бросит, значит ты ему и не нужна была. Это будет проверка для него — насколько ты ему дорога, и готов ли он принимать тебя со всеми твоими проблемами и грузом за плечами.

— Я не могу потерять его так, как я потеряла Витю.

— Рано или поздно он сам узнает, и тогда за ложь точно не простит. Не играй с огнём, расскажи ему всё! — Я поучительно посмотрела в лицо Наташки.

— Я пока на это не могу решиться. Может позже ему всё скажу, как наберусь смелости. — Наталья вздохнула многозначительно, завернув за плечо край длинного полосатого шифонового шарфа, служившего скорее украшением, чем утеплением, в такую прохладную погоду.

Воздух пах лёгким морозцем, который уже подкрадывался тихой поступью в последний месяц осени, предвкушая скорое наступление зимних холодов.

— Ой… Что-то у меня живот скрутило. Как больно… — Я схватила живот обеими руками, понимая, что происходит что-то ужасное. Боль окутала меня со всех сторон чёрной ватой. В этот момент мне стало так страшно, что я могу потерять детей, ведь мне ещё очень-очень рано рожать.

— Тише… Дыши… Вот так. — Наташа поддерживала меня за руку и, гладя по спине, успокаивала. — Пошли ко мне домой, тут ближе будет. Я вызову скорую, с этим шутить нельзя, а то может выкидыш случиться.

Мы пошли к Наташкиному дому, по дороге она позвонила в неотложку. Пока мы сидели в ожидании приезда врачей, я повторяла одно и тоже, как заевшая пластинка:

— Господи, только убереги моих детей. Я не переживу, если их потеряю… Они всё, что у меня есть.

Глава 34. Мои страхи

Я находилась в предродовой палате больницы и, стоя у окна, смотрела на гнущиеся от сильного дуновения голые молодые деревца. Мне хотелось выть вместе с этим безумным ветром, а лучше превратиться в него и лететь без мыслей в голове, без страданий и волнений. Быть просто энергией, выбирающей силой воли своё направление и лететь, лететь, лететь…

Но, в итоге, оставалось только беззвучно рыдать — ни сколько от изматывающей боли, монотонно тянущейся по моему животу ядовитой змеёй, а больше от боязни потерять самое дорогое, что у меня есть — моих малышей.

Медсестра принесла стойку с капельницей и попросила меня лечь — я незамедлительно повиновалась.

Лежа на постели с белыми, как мои руки, простынями, я смотрела — то на трубку, внутри которой медленно падали капли, по ритму совпадающие с моим учащённым сердечным пульсом, то мой взгляд падал на желтоватые стены моей комнаты, со слегка облупившейся краской по углам.