Управляй мной - Мишель Хёрд

Я отстраняюсь от него, качая головой.

— Душа моя. — Шепот мягкий и интимный, но я не знаю, что означают эти слова. Однако они звучат с любовью, отчего мой подбородок дрожит.

Я пытаюсь сдержать слезы, желая выглядеть прежней Эбби — той, которая была дерзкой и сильной.

Но та Эбби умерла на грязном полу, и все, что осталось, — это сломленная женщина.

Я сжимаю губы, порез саднит от моих усилий побороть переполняющие меня слезы.

— Господи, детка, — стонет Николай.

Его руки обвиваются вокруг меня, его ладонь накрывает мой затылок, когда он нежно прижимает меня к своей груди.

Травма нарастает, как вулкан, пока давление не становится невыносимым. Она выплескивается из меня с абсолютным опустошением, душераздирающим криком, вырывающимся прямо из моей измученной души.

Николай прижимает меня к себе крепче, словно пытаясь поглотить своим телом.

— Мне так чертовски жаль, что ты пострадала. — Он целует мои влажные волосы. — Это больше никогда не повторится. Я обещаю тебе.

Я крепко обхватываю его за талию, мои пальцы цепляются за его рубашку.

Пока я оплакиваю то, что со мной сделали, — что у меня отняли, — Николай обнимает меня так, будто умрет, если отпустит.

Он — последний мужчина, с которым у меня была близость, и другого никогда не будет. Одна мысль о сексе вызывает у меня отвращение до такой степени, что мне становится физически плохо.

Но объятия Николая приносят мне некоторое утешение.

Я оплакиваю потерю того, что могло бы быть между нами, и чувствую лихорадку от всех этих слез, когда мне наконец удается успокоиться.

Отстранившись от Николая, я устанавливаю безопасную дистанцию между нами. Я чувствую себя неловко, когда смотрю на него.

— Спасибо, но если ты не возражаешь, я хочу побыть одна.

Он наклоняет голову, между его глаза образуется морщинка.

— Не думаю, что тебе сейчас стоит оставаться одной.

— Неважно, что ты думаешь. — Мои слова звучат слишком холодно, но, зная, что я должна остановить все, что между нами возникло, я продолжаю. — Мы оба знаем, что между нами никогда не было ничего серьезного. Было весело, но все кончено. Пожалуйста, уходи.

Когда он смотрит на меня так, словно пытается заглянуть в мою душу, я отворачиваюсь.

— Сейчас не время говорить о нас. — Он делает шаг ближе, и я быстро отхожу подальше.

Если он прикоснется ко мне, я могу разрыдаться до смерти.

— Пожалуйста, уходи, Николай. — Я судорожно втягиваю воздух. — Сегодняшний день и так был достаточно травмирующим. У меня нет сил разбираться с тобой.

За моими словами следует тишина, и когда мне кажется, что его душа тянется к моей, я разворачиваюсь и спешу в безопасное место своей спальни. Я закрываю за собой дверь и поворачиваю замок, чтобы убедиться, что он не сможет войти.

Пожалуйста, уходи.

Я многое могу вынести и преодолеть, но травма и Николай Ветров — это две вещи, с которыми я не могу справиться.

Удар, нанесенный мне нашими странными и короткими отношениями, сломает меня сейчас. Я больше не могу бороться за него, не сейчас, когда битва за мой рассудок висит на волоске.

Отойдя от двери, я подхожу к шкафу и беру мешковатую футболку и спортивные штаны. Я быстро переодеваюсь в эту одежду и чувствую себя немного лучше, когда все мои изгибы скрыты тканью.

Подойдя к кровати, я забираюсь под одеяло и натягиваю его на голову, сворачиваясь в маленький клубок.

Не желая думать о Николае или изнасиловании, я представляю, что пишу картину, заставляя себя сосредоточиться на движении кисти по холсту.

— Палитра, — шепчу я, перечисляя все принадлежности. — Холст. Мольберт. Кисть. — Я продолжаю повторять эти слова, пока, наконец, сон не забирает меня из этого жестокого мира.

Глава 21

Николай

Я сейчас, блять, сойду с ума.

Всю прошлую неделю Эбигейл была призраком самой себя.