Сердце в огне - Марина Безрукова

— Жень… — голос прозвучал сипло и некрасиво, рука бессильно повисла вдоль тела.

Глеб смущенно откашлялся. Женя задержалась в проеме кухни. Она стояла вполоборота, очень хрупкая и беззащитная. Лицо ее было абсолютно спокойно, словно она ушла глубоко в себя.

— Жень… ты только скажи, и я останусь, — наконец, прошептал Глеб. — Мне остаться? Что мне сделать? — вдруг с отчаянием и громко почти закричал он. — Женя?

И вдруг он на нее разозлился: ну, что ей стоит попросить остаться и тогда… тогда быть может, всё как-то наладится. Они снова попытаются собрать все осколки. Пусть только скажет, как это сделать? Женя вдруг вскинула голову и нехорошо улыбнулась.

— Возьми меня за руки, как раньше, — просто сказала она.

Глеб ошарашенно перевел взгляд на ее руки. Показалось, что в нос ударила вонь тяжелого дыма. Женя шевельнула пальцами, словно призывала Глеба поторопиться. Он отвел глаза и с трудом проглотил ком, образовавшийся в горле. Кадык нервно дернулся, и Женя это заметила. Она спокойно смотрела на Глеба, и в ее больших глазах, так похожих на глаза олененка, читалось откровенное любопытство. Будто она старалась приручить дикого зверя, а он никак не хотел подойти ближе.

Громко хлопнула дверь в общем коридоре, и следом раздались детские голоса, а потом и рокочущий бас взрослого. Соседи решили на ночь глядя выйти куда-то с детьми. Внезапный шум вывел из оцепенения обоих. Глеб опустил голову, чувствуя, как нестерпимо пылает лицо.

— Уходи, Глеб… Ты куда-то торопился, — произнесла Женя.

— Женя… — она нашел в себе силы посмотреть ей в глаза. Было нестерпимо стыдно. И страшно. — Женя, пожалуйста, подожди… Дай мне время…

Еще чуть-чуть и он готов был упасть на колени, униженно ползать у ее ног и вымаливать отсрочку. Именно сейчас он окончательно осознал, что тот страшный разговор, от которого он так долго бегал и которого так боялся, всё-таки состоялся. И тут же ледяной хваткой впилась в горло безнадежность. Глеб сжался в комок — конец уже совсем близко. Ему было стыдно за свое бессилие остановить беду. На глазах выступили слезы. Глеб отвернулся и, вцепившись в косяк, уткнулся в локоть. Еще немного и казнь закончится. Их любовь, истекшая кровью, уже не молит о пощаде, а терпеливо ждет, когда кто-то из них окажется мужественнее и поднимет меч, чтобы отрубить голову и прекратить мучения. Похоже, они сделают это вместе.

Женя развернулась и, не произнося ни слова, скрылась в кухне. Еще несколько секунд Глеб слушал привычные домашние звуки. Дышать становилось всё тяжелее, и он, понимая, что ему срочно нужен свежий воздух, выскочил наружу. От сквозняка дверь резко захлопнулась. Из рук Жени выпала чашка и разлетелась на кусочки.

* * *

Глеб бесцельно кружил по улицам. Замерзал и заходил в бары. Выходил и садился на мокрые скамейки, снова вставал и беспокойно метался по улицам и проспектам. Вглядываясь в лица, он хотел найти такой же загнанный взгляд, почувствовать, что он не один и рядом есть хоть кто-то, с кого только что живьем содрали кожу. Но люди спешили мимо, отворачивались от ветра, от дождя, от ярких витрин, от Глеба…

Время приближалось к полуночи, когда он, постукивая зубами от озноба, оказался рядом с домом Анны. Непослушными пальцами набрал номер квартиры и, поправив капюшон, с вызовом уставился в глазок камеры. Он хотел видеть Анну и не хотел. Он ненавидел себя за то, что пришел сюда и предвкушал, как согреется в спасительном коконе. Он молил неизвестно кого, чтобы она ему не открыла, и готов был ползти по фасаду наверх.