Последний шанс - Сара Руиз

— Я поживу с Олли и Ниной. Я и так планировал проводить больше времени со своими племянницами.

Рэйн начинает жевать губу и снова осматривает гостиную.

— Ты не можешь позволить мне жить здесь бесплатно, а я не могу себе позволить снимать такое классное место.

— Мы с Олли не платим за это помещение, — говорю я. — Нам нет нужды устанавливать плату за съём.

Некоторое время она напевает себе что-то под нос.

— Ты должен позволить мне заплатить хотя бы какую-то сумму.

— Если тебе обязательно надо платить, можешь подкинуть немного денег на коммунальные услуги.

— Коммунальные услуги…

Она качает головой.

— Не знаю… это как-то слишком.

— Воспринимай это как льготу для сотрудников.

Она начинает смеяться.

— Чёрт побери, это лучшая работа, что у меня когда-либо была. Я всё жду какого-нибудь подвоха.

А-а, я как раз подыскивал удобный момент, чтобы сообщить ей об этом.

— Нет никакого подвоха, но есть… кот.

Она смотрит на Себастьяна.

— Ну, да.

— Я хочу сказать, что у Олли аллергия на кошек. Так что Принцессе Уродине придётся остаться с тобой. Обычно он слоняется по пабу, когда я там нахожусь, и я буду рад сам менять лоток и кормить его, но я хочу сказать, что он будет находиться здесь. Надеюсь, это тебе не помешает.

Рэйн смотрит на меня так, словно я сказал что-то обидное.

— Ты хочешь сказать, что за аренду этой квартиры не надо платить, и она сдаётся вместе с симпатичным соседом? Да это мечта! И я сама могу ухаживать за котом. Так я буду чувствовать себя чуточку лучше, ведь ты пожертвовал мне свою квартиру.

Рэйн опускает взгляд на Себастьяна, который оставил батон и опять трётся о её ноги. Вот подлиза. Она берёт его на руки, и мне хочется рассмеяться, потому что он такой большой, что закрывает почти весь её торс.

— Боже, он весит не менее двух тысяч фунтов, — говорит Рэйн. — Прости, целую тонну.

Она разворачивается и, напевая себе под нос, обходит комнату. Она останавливается перед картинами на стене, которая отделяет гостиную от кухни.

— Это ты нарисовал?

Я подхожу и встаю с ней рядом.

— Да.

Большинство из них нарисованы чернилами и сделаны в те годы, когда я делал татуировки. Некоторые из них впоследствии были набиты; но на некоторые я так и не успел сделать тату, потому что перестал этим заниматься.

Рэйн рассматривает сюрреалистичное изображение мужчины с блендером вместо головы. Блендер заполнен различными фруктами и каким-то мусором. У него недоуменное выражение лица, и один глаз в виде черники расположен ниже другого. Рэйн наклоняется ближе.

— У него что… брови сделаны из сигаретных бычков?

— Эм… да.

Я знаю, что это странно. Не все мои работы висят здесь. У меня есть множество работ в стиле традиционализма и реализма, но сюрреализм нравится мне больше всего. Он всегда вызывает эмоциональный отклик, какая бы ни была работа, плохая или хорошая. Я как-то сказал Мартине, что поскольку мне плохо удаётся управлять своими мыслями, создание чего-то настолько абсурдного — сродни катарсису для меня.

Рэйн отстраняется от картины и кивает.

— Я тебя понимаю, парень-блендер. У меня голова тоже наполовину забита мусором.

И только когда она это говорит, я понимаю, что ждал её реакции, и мои плечи слегка расслабляются.

Она проходится взглядом по стене, а затем переводит его на меня.

— Ты сам придумал эскизы для своих татуировок?

— Для некоторых из них. Но не для этих, — говорю я, кивая на свои руки.

— А где ещё у тебя есть татуировки?

— О… и тут, и там. Проще сказать, где их у меня нет.

— Интересно…

У неё такой взгляд, что я тут же начинаю представлять ситуации, в которых она смогла бы увидеть их все.

«Коллега, который ведет себя исключительно профессионально».