Я всё ещё люблю - Анна Никитина (2024)

— Я люблю тебя, Сомов. И только попробуй куда-то от меня уйти. Я из-под земли тебя достану, но никуда тебя не отпущу.

— Договорились, — улыбаюсь во все свои неполные тридцать два. — Эту клятву надо скрепить, — ухмыляюсь.

— Клятву, насколько я знаю, только кровью скрепляют, — задумчиво делится Аня.

— У меня есть другой способ. — впиваюсь с новым поцелуем, подминая её красивое и дико соблазнительное тело под себя.

Долго целуемся. Делимся тем, что накопилось. Всё сливаем друг на друга. Впитываем кожей. Ласкаю свою Ню долго. Каждый сантиметр или даже миллиметр на её коже не оставляю без внимания. Хочу, чтобы эта ночь запомнилась. Хочу, чтобы она стала началом нашей новой жизни тут.

А возможно, и подарила две другие. Хочу видеть её беременной. Хочу видеть, как наливается её грудь молоком. Как растет живот. Хочу видеть рождение. Хочу носить на руках наше продолжение. Хочу это всё проживать с ней вместе. Не в одиночку, как раньше, а вместе с этим справляться.

Щёки, шея, плечи, ключицы и грудь… На ней дольше всего задерживаюсь. Это мой фетиш, мать вашу.

Живот… Лобок и, наконец, та самая нежная и чувствительная орхидея, которая от одного прикосновения моих пальцев отзывается не просто мгновенно, а молниеносно. Аня вздрагивает и выгибается, сминая руками новое постельное, что подарили Руслан с Тиной. Первый раз довожу до оргазма руками. Полностью расслабляя её тело и мозг соответственно. В нирвану отправляю.

А вот второй раз уже вхожу и целую в губы. Задерживаюсь в ней.

— Господи, как же в тебе охренительно! — совершая ещё несколько толчков подряд. Заряжаю нас на ту самую единую волну. Не только в жизни, но и в сексе.

Секс — это своеобразный танец любви двух людей. И у каждого этот танец свой. Он неповторимый. И каждый раз он разный. Каждый раз этот танец с разными эмоциями, вибрациями тела и души.

Сейчас это самый прекрасный танец, который я только чувствовал. В нем такой коктейль чувств, что сносит крышу. Хмелею, как от алкоголя. Хотя опрокинул в себя только стопку. В основном как на детоксе, но с долей послабления сегодня.

Знал, что сегодня головастики должны быть в боевой готовности и соображать нормально, а не по синей лавочке всё делать. Сегодня принял решение оплодотворить свою женщину. Дать новую жизнь двум людям в нашей семье. Собрать свою стаю воедино.

Не знаю, сколько раз толкаюсь в тело любимой женщины, но когда чувствую выброс, то до последней капли наполняю свою любовь. До предела. Больше нету между нами границ. Они стерты. Размыты. Разрушены. Есть только любовь. Есть только мы.

Всё-таки застолбил. Завоевал. Присвоил. Запустил процесс. Осталось окольцевать и фамилию дать. Всё.

А ещё каких-то три с половиной года назад выдал.

Зачем-то выхватил телефон и свой номер вписал ещё и дерзко подписал.

— Мой Сомов. И рядом красное сердечко в виде смайлика зачем-то приставил. Знал же, что предки могут спалить.

— Да никогда! — с жаром выпалила тогда Аня. Помню этот дерзкий взгляд. Она не была уже тем ребенком, над которым я мог шутить. Хоть она никогда не обижалась. Плакала, но никогда не злилась на меня.

— Все равно будешь моей, Сомова. — уже тогда поставил перед собой конкретную цель и её подготовил, чтоб знала, что я не отступлю.

— Нет! — с тем же жаром продолжила выпаливать. — И я Бурцева. Бур-це-ва. — повторила по слогам, с трудом переводя дыхание.

— Угу. — всё, что выдаю тогда. Залипаю на её губах. Хотел к ним прикоснуться. Выставляя по обе стороны от неё руки и прислонившись к ней почти вплотную, едва соприкасаюсь к её губам.

Помню этот поцелуй. Он был робким с её стороны. Она, как осенний лист от ветра, дрожала, почти не дышала, и если получалось циркулировать воздух, то с трудом, точно. Не шевелилась даже.