Я всё ещё люблю - Анна Никитина (2024)

Когда все бумаги оформлены, наконец-то размещаюсь в палате. Тут точно люкс, не иначе. В Гонконге я лежала в обычной палате с тремя девчонками и нашими чадами. Но тут иначе. Просторная палата. Она даже огромная по меркам того, что было у меня. Светло- персиковый стены, холодильник, кулер с водой, комната с большой кроватью и с разными датчиками. Тумбочка, бра. Кондиционер и телевизор, что в обычных условиях не встретишь. Там спасают девичьи разговоры по душам и всякая вкусняшка, которую любимый человек втайне привезет своей жене. Просторный шкаф для одежды, пеленальный столик и кроватка для младенцев. Все красивенько тут. Мягкие бортики, розовый пледик и матрасик с простыней. Мило так выглядит. Я и забыла уже все эти младенческие прелести. Невольно улыбаюсь, осматривая всё. Заново всё проходить придётся. Только теперь ситуация другая. Со своим ребенком как-то проще. А тут много страхов и вопросов возникает. Сможет ли принять меня Дарина? Справлюсь ли я? Смогу ли я дать ей всю ту любовь, на которую способна только мама? Не буду ли в ней видеть Вику? — Господи, помоги! — складываю руки на груди. — Помоги пройти этот путь. Помоги нам справиться со всеми трудностями. Помоги полюбить и принять друг друга. Аминь! — перекрещиваюсь, смотря в окно из комнаты на купол церкви, который находится относительно близко к больнице.

Когда открывается дверь, я надеюсь, что это Кирилл. Но это Елена заглядывает, а затем проходит вглубь комнаты вместе с другим врачом.

— Анюточка, я хочу тебя познакомить с Людмилой Геннадьевной. Она детский врач-педиатр. Она будет курировать вашу малышку. По всем вопросам обращаться сможешь к ней. Так как я не работаю в этой больнице, то оставаться не могу. Но Людмила Геннадьевна прекрасный врач, так что оставляю вас, девчонки, в надежных руках.

— Очень приятно познакомиться, — отвечаю искренне. Она тоже улыбается мне. Глаза добрые, да и на вид страха не вызывает. — А что сейчас с малышкой? Мне её принесут?

— Сегодня девочка будет под наблюдением в кювезе с остальными только родившимися детками. Ей ещё нужен теплообмен. Также нужно взять анализы. И в первые сутки малыши могут терять вес. Так что нужно понаблюдать. Если всё будет хорошо, то завтра вечером малышку вам принесут. И вы сможете её самостоятельно кормить, поить и ухаживать за ней.

— Спасибо, — благодарю этих женщин.

— Анечка, я тогда прощаюсь с тобой и желаю удачи. У вас все получится, — обнимает меня крестная Кира.

— Спасибо. До встречи.

— Пока-пока! — выходят вместе с Людмилой Геннадьевной из палаты. И я остаюсь одна. Пока не появляется Кир с сумкой. Ставит на пол и притягивает меня к себе. Крепко обнимает. Целует. Нежно. Трепетно. Выдает свои эмоции через нашу связь. Мы действительно стали чувствовать друг друга с полуслова, полувзгляда. Родные души? Не знаю. Может, и правда родные. Согласна с этим. Давно согласна. Ведь кроме него никого другого не вижу. Да и не хочу видеть. Мой Кир. Мой Сомов. Мой друг. Моя любовь. Моя опора. Моя вселенная.

— А тут уютно. — осматривает комнату и только потом сцепляемся взглядами. — И кровать большая. — ухмыляется и подмигивает.

— Только не говори, что ты тут останешься. — более серьёзно уже говорю.

— Да, — плюхается на кровать Кир. — Не хочу, чтобы ты одна с этим разбиралась.

— Кир, ну я же попросила. Мне нужно время, чтобы с ней познакомиться, привыкнуть.

— А я что? Обещаю, мешать не буду. Но ты же помнишь, что в горе и радости вместе? Вот поэтому я хочу быть рядом в разные периоды. Тем более не тебе одной предстоит знакомство. — между прочим, как бы замечает.

Нет, он, конечно, прав. Он малышку тоже не видел. Даже на руки не брал, хотя является главным членом в её жизни. Её вообще к груди матери хотя бы прикладывали? Черт, не спросила. И крестная Кира уже уехала.

— А Соня? Она же дома. Ей мы тоже нужны.