Люблю тебя - Инна Инфинити (2024)

Никита опускается лицом в ладонь, трёт глаза. Всегда с ровной сильной спиной, сейчас он ссутулился. Похож, скорее, не на успешного футболиста-миллионера, а на побитую камнями собаку.

— Лиля, я клянусь тебе, — сипит, — у меня ничего не было с той больной. Нас засняли в баре, когда она ко мне полезла, но ничего не было.

Почему-то эта информация не вызывает во мне никаких эмоций. Ни радости, ни облегчения. Одно сплошное безразличие.

— Мне уже все равно. Убирайся вон, Никита. Убирайся вон из моей квартиры и из моей жизни. Забудь меня, забудь мой адрес. Забудь, как меня зовут.

Несколько секунд Никита ещё стоит у стены, обессиленный моим рассказом. Из него как будто всю жизнь выкачали. А потом наконец-то уходит, оставляя меня наедине с моей вскрытой до крови раной.

Глава 7. Разочарование

Никита

Я выхожу из подъезда Лили и останавливаюсь как вкопанный. Смотрю перед собой и ничего не вижу. Но не из-за темной ночи, а из-за того, что глаза застилает пелена. От всего, что я узнал и услышал, хочется выть раненным зверем. В груди такая адская боль, словно осиновый кол вонзили. Но, конечно, боль, что я испытываю, и близко не сравнится с тем, что чувствовала Лиля, с чем ей пришлось жить шесть лет.

Это я виноват. Я во всем виноват. Уехал, бросил, не взял с собой. Не защитил. Не уберёг. Вместо того, чтобы примчаться, когда понял, что люблю, пытался забыть, вырвать из сердца, выжечь из памяти. Шёл к успеху, пока не понял, что он ничего не значит, если я не могу разделить его с Лилей.

Все, что я имею, все, чего я добился, — пустое место, ноль. Потому что рядом нет Лили.

Жарко. Снимаю куртку, беру горсть снега из сугроба и умываюсь. По башке будто кувалдой долбят. Ни одной связной мысли нет. В ушах звучит голос Лили:

«Это был наш ребёнок! Ему бы уже могло быть пять лет!».

Закусываю губу до крови, чтобы подавить рвущийся из груди крик боли, отчаяния и безысходности. Падаю на колени. Сил нет стоять. Все-таки кричу, выплескивая наружу все, что чувствую. Перед глазами Лиля в слезах и с дрожащими руками.

Это я виноват. Я, я, я. Во всем я виноват. Все по моей вине произошло.

Горло колючей проволокой стягивает, дышать не дает. По венам вместо крови боль растекается. Адская, невыносимая. Скулю от неё себе в кулак. Но что моя боль по сравнению с той, что пережила Лиля? Ничто. Капля в море.

— Пьяный, что ли? — раздается чуть поодаль возмущённый женский голос, обращённый ко мне. — А ну пшел отсюда, пьянь! Сейчас полицию вызову. Ещё чего удумал, валяться у подъезда.

На меня надвигается мужикоподобная женщина.

— А ну вставай давай, — бьет меня по спине большой сумкой.

Как ни странно, а это отрезвляет и приводит в чувство.

— Извините, — сиплю и поднимаюсь на ноги.

— Иди дома пьяный валяйся, а в моем дворе не надо, — и снова замахивается на меня сумкой, но я успеваю отойти на шаг.

«Дом», звенит в голове.

Дом!

Дом!!!!!

— Моя мама знала обо всем?

— Конечно. Тебя должны были допрашивать, но она заплатила следователю, чтобы этого не сделали.

В груди вспыхивает ярость. Мама знала. Все знала и молчала. Нет, не просто молчала. Лгала. На все мои вопросы про Лилю отмахивалась: «Ой, да она к какому-то парню переехала. Не лезь к ней». У меня не было повода не верить словам матери. Да и если логически подумать: действительно, а куда и зачем Лиля могла переехать? Ей нравилось жить с родителями, она прекрасно с ними ладила. Второй квартиры у них нет, а арендовать бессмысленно. Наверное, и правда к парню, думал я и сходил с ума от ревности.