Каин - Олеся Дмитриева (2024)

Костя, Марк и Сашка легли на солому щедро разбросанную по полу, а Ярослав сел рядом с окном на двухчасовую вахту. Они ушли из Сбрицы чуть больше двух недель назад, чтобы избежать возможных атак со стороны албанцев, и в целом занимались доставкой провизии и медикаментов для тех групп солдат, которые были в Клине и нуждались в помощи. Боевых акций было всего три, и все они были неожиданные и плохо подготовленные, и сначала Ярослав сложнее всех из ребят отходил от каждой из них, и это бесило и угнетало.

После каждой стычки с албанскими боевиками наступал уже привычный тихий сиплый гул в голове и груди, больше походящий на ненастроенный вой старого локомотива. Ярослав всегда думал, что так из него уходит страх, который намертво въедался в поры в первые минуты после того, как они заканчивали очередной отстрел противника. Ему было необходимо около получаса, чтобы успокоить этот гул и полностью овладеть собой, своими мыслями и телом. Это был не обычный страх смерти или круговерти, в которую они попали, а скорее страх непрощения от того, что они переступили красную черту и для их душ нет хорошего пути. Завтра будет точно такой же день, с новыми трупами, новыми чистками и отражением атак местных албанцев. Завтра никогда не станет другим, а если станет, то никоим образом не изменит день прошедший.

Он отчетливо помнил каждого из тех трех албанцев, что убил своими руками. Не просто попал в них, отстреливаясь, а именно убил, глядя как закатываются их глаза от удушения или струиться кровь от нанесенных ножевых ран. Все трое были его врагами на этой войне, все трое напали на него первыми, но почему-то легче от этого не было. Совсем. Он старался не думать об этом, старался оправдывать себя перед самим собой, но получалось плохо. Единственная мысль, которая его грела — скоро они вернуться в Сбрицу, и он сможет сходить в Девичи и узнать где ему найти Биляну. Он держал в памяти ее образ как что-то единственное светлое, что-то, что не давало ему упасть в бесконечную злобу, мрак и пустоту.

— Каин, иди спать, моя очередь, — Костя подошел к другу и коснулся его плеча, от чего Ярослав вздрогнул.

— Все нормально, я еще могу, — устало пробормотал он и потер ладонями лицо, словно приводя себя в чувство.

Костя озабоченно посмотрел на Ярослава:

— Ты когда спал последний раз? Не дремал часик, а спал хотя бы четыре часа?

— Не помню, — Ярослав отмахнулся от друга. — Я в норме, Старик, честное слово.

— Сомневаюсь… У меня есть кое-что, — Костя порылся в карманах штанов и достал небольшую баночку с какими-то таблетками. — На, возьми одну.

— Что это? — нахмурился Ярослав.

— А ты сам как думаешь? — Костя отсыпал одну таблетку на ладонь и протянул парню. — Держи.

— И давно ты?

— Нет, — сухо ответил Костя, — пару недель назад достал только.

— Нахрена, Кос? — Ярослав смотрела на протянутую таблетку, не решаясь ее взять.

— Чтобы спать когда надо, и не спать, когда не надо, и не чувствовать то, что я начал чувствовать, — довольно резко ответил Костя. — Брать будешь?

— Это совсем дурь?

— Нет, — помотал голой друг. — Считай это антидепрессантом. Просто даст тебе возможность чувствовать себя чуть сильнее, смелее и безэмоциональнее. А потом как отпустит замечательно уснешь и сможешь наконец отделять день от ночи.

Ярослав взял таблетку и с сомнением покатал ее между пальцами.

— Гори оно все… — пробормотал он и закинул таблетку себе в рот. — Воды дай.

Костя протянул другу бутылку, взятую со стола и сел рядом.

— Когда мы вернемся в Сбрицу? Ты что-то слышал от Гави или Уханцева?

— Утром выдвигаемся в ту сторону, только дождемся еще один грузовик из Клина, там вроде медикаменты для монастырских.

— Я могу отвезти, — сразу выпалил Ярослав.

— Я не сомневаюсь, — усмехнулся Костя и толкнул друга в плечо. — Думаешь, она там опять будет?