Каин - Олеся Дмитриева (2024)

— Ясно, — Павел на секунду задумался. — Привозите его в приемный покой, я буду вас там ждать.

— Хорошо, — я хотела положить трубку, но Паша спросил:

— Маша, вы очень спокойно и стойко держитесь… вы уже вытаскивали его из такого состояния?

— Нет, — ответила я и почувствовала, как от страха засосало под ложечкой, — а с ним такое не в первый раз?

Павел замолчал, явно подбирая слова, чтобы ответить.

— Ему нельзя много пить. Бывает, когда он сильно выпьет… одним словом, ему кажется, что он в другом месте и… при других обстоятельствах.

— Вы имеете в виду в Косово?

— А что вы об этом знаете? — Павел был явно удивлен моей осведомленностью.

— Многое, — уклончиво ответила я. — Так он, поэтому подрался…

— Ну, это надо будет у него узнать… но скорее всего, да. Через сколько вы будете? — спросил Паша.

— Минут через пять-семь, мы уже почти у Вантового моста, — я посмотрела в окно, — дорога пустая.

— Хорошо, я жду вас, — Павел положил трубку.

Я взяла Ярослава за руку и легонько сжала ее.

— Потерпи еще немного… сейчас тебе помогут… — тихо сказала я ему и погладила его ладонью по щеке и голове, — что же ты делаешь с собой…

Я знала, что прошлое тяготит его, но только в те минуты, пока мы ехали в больницу, поняла и почувствовала насколько ему плохо от этого прошлого и какую страшную кару он сам себе придумал в наказание за то, что делал в Космете. Раз за разом проживать то, что было с ним там и не иметь возможности ничего исправить или изменить. Понимать это, и опять проживать все заново, заставляя себя страдать еще больше.

Когда мы подъехали к больнице Страдиня, Павел уже ждал нас у входа. Я вышла из такси и с его помощью уложила пришедшего в себя Ярослава на каталку. Паша тут же завез его в приемный покой и подозвал явно ожидавшего нас фельдшера.

— Эй, а деньги, — крикнул мне водитель, когда я направилась вслед за Павлом.

— Ах, да… — я сосредоточено вытащила из своей сумочки кошелек и нашла две двадцатилатовые купюры, а так же наскребла восемь латовых монет в кармане и сумке. — Вот.

Я протянула их таксисту.

— А еще два лата? — не отставал он.

— У меня больше нет… — как-то отстраненно пробормотала я, думая о том, куда повезли Ярослава и где мне сейчас его искать, да и надо ли искать, может быть лучше домой поехать. Я машинально посмотрела на часы, которые показывали половину десятого.

— Как это нет? Мы договаривались за пятьдесят лат, — продолжал наседать на меня водитель. — Посмотрите, вы мне все заднее сиденье испачкали кровью и грязным снегом.

Переключив внимание на таксиста, я поняла, наконец, что он требует еще деньги, которых у меня не было, и разозлилась. Хотя, конечно, он был прав, мы договаривались о другой сумме. Я порылась в сумке и вытащила новый носовой платок.

— На! — довольно грубо сказала я ему. — Сотрешь грязь с сиденья. У меня нет больше денег. Ты и так получил почти в три раза больше за маршрут.

Я бросила платок ему в открытое окно и быстрым шагом вошла в приемный покой больницы, глазами ища Ярослава.

— Мария!

Я обернулась на голос, и увидела Павла, стоящего рядом с боксами отделенными друг от друга бледно-желтыми глухими занавесками. Я подошла к нему и вопросительно посмотрела в сторону крайнего бокса.

— Нет, он в дальнем углу. Не хочу его регистрировать, если нет ничего серьезного, — среагировал он на мой немой вопрос.

— Мне можно к нему?

— Сейчас там сестричка, приводит его в чувство, а потом его повезут на рентген и на томографию, — он с явным интересом меня рассматривал. — Если все будет в норме и нет сотрясения и переломов, то я его подлатаю, прокапаю системку и оставлю поспать где-нибудь здесь, а утром отвезу к себе домой.

На секунду он замолчал, а потом спросил:

— А как Вы оказались там?

— Мне позвонил какой-то прохожий… мой номер был последним в списке набранных Ярославом… Я…