После долгой зимы - Мар Лиса (2024)

— Не говори глупостей, мам.

— А чего ты не пьешь, сынок? — включается в разговор отец. — Лучше с родителями хороший алкоголь, чем всякую дрянь по подворотням.

Я ухмыляюсь. С этими разговорами папка опоздал лет так на пять-шесть. Просвещением Вадьки придется заняться самостоятельно, а то не удивлюсь, если родители начнут с ним разговор о контрацепции, когда он уже приведет домой беременную девушку. Пить с родителями я не планировал. А вот с ребятами надраться собирался до розовых соплей, и качество алкоголя не столь важно, лишь бы пробирало.

— Не хочу, — просто отвечаю я. Хочу, чтобы этот дурацкий разговор закончился, и вы обратили внимание на самый сок отечественной эстрады в телике. Или на то, что Вадик кидает мелкие куриные косточки под стол.

— Что-то с тобой не так, Егорка, — обеспокоенно смотрит на меня мама, положив вилку, подперев рукой подбородок. А у меня удавка уже вокруг шеи затягивается. Люблю свою семью, но сейчас просто дышать нечем.

— Все хорошо, мамуль, — выдавливаю из себя улыбку, — Я покурить выйду.

Мама неодобрительно смотрит мне вслед, отрицательно относясь к этому делу, как и любой, мне кажется, родитель. Но я уже большой мальчик.

Распахиваю форточку в подъезде, облачком запуская морозный воздух, сую сигарету в рот и поджигаю. Это звучит парадоксально, но тут, в тесном квадрате лестничной клетки, в сигаретных парах, дышать мне становится легче.

Жадно затягиваюсь, мысли, как и всегда в последнее время, крутятся вокруг Снежинки. Представляю ее одну в чужой темной квартире, когда все остальные празднуют, наверняка, пугающуюся периодического грохота салютных залпов, и у меня сердце сжимается. А я ведь правда одно время думал, что у меня его нет. Видимо, надо все же меньше курить и посетить врача, что же еще это может быть, верно?

Еще не докурив, где-то на подсознательном уровне принимаю решение. Раз уж я считаю себя мужиком, то что мне какой-то там один отказ? Значит, плохо уговаривал. Принять к сведению и приступить к дальнейшим аргументам. Мрачно усмехаюсь своим мыслям, выкидываю окурок и спешу обратно в квартиру.

— Мам, пап, спасибо за вечер, но меня уже ребята ждут, я предупреждал вас.

— Но ты даже не попробовал торт, — слабо протестует мама.

— Ты же знаешь, я сладкое не очень, — целую ее в щеку. — Но я уверен, что он великолепен, как и все твои шедевры, Вадик точно оценит его по достоинству.

Подмигиваю брату, жму руку отцу, накидываю куртку и выбегаю из падика.

На улице, конечно, была бы уже полная темнота, как это бывает зимой, если бы не свет фонарей и гирлянд. Кожу пощипывает мороз, наконец-то Новый год выдался по-настоящему зимним и снежным. Спешу к машине, которую вообще-то изначально собирался оставить у родителей во дворе на ночь. Но планы меняются.

Подъезжаю к дому Снежинки, нащупываю в карманах куртки шапку и перчатки и выхожу на улицу. Сердце ухает вниз, когда я не вижу света в ее квартире. Но я настойчивый. Я уверен, что вот те окна на втором этаже принадлежат ей, а вот ее ли балкон рядом — не знаю. Нажав на кнопку вызова, подношу телефон к уху. Прохладный кусочек металла холодит кожу щеки, но, видимо, остужает недостаточно. После нескольких долгих и громких гудков Снежинка снимает трубку.

— Егор? — звучит удивленно.

— С Наступающим, Ада! Выйди на балкон.

— Зачем?

— Сюрприз.

— Егор, я уже собиралась ложиться спать.

— На минутку выйди, ну что тебе стоит.

В трубке слышится какое-то шебуршание, потом шаги.

— И что? — спрашивает потом Снежинка.

— Твою мать! — ругаюсь себе под нос и почти бегом начинаю обходить дом по кругу. — Стой там, никуда не уходи.

Нахожу глазами нужный балкон, где в приоткрытом окошке высовывается Ада, закутанная во что-то темное и, кажется, махровое.

— Привет, — подхожу прямо под ее балкон и смотрю снизу вверх. Ни дать, ни взять, Ромео. Только вот это не про меня.

— Ты чего тут?