Виктор и Валерий Николаевич пока что никаких утешительных новостей не приносят. Точнее, нет вообще никаких новостей. Никто пока на крючок не клюет, и дело никак не продвигается. Некоторая информация все же появилась. Например, меня радует, что это дело, как оказалось, как-то цепляет прошлое Виктора, в личные подробности меня не посвятили, но это значит, что он будет работать усерднее, преследуя свой интерес. Мне это на руку, мне лишь бы по Аде вопрос был закрыт. Еще узнали, что Семен и правда остался должен много денег каким-то влиятельным людям за возможность расширить и держать общину на плаву, потому что она существует себе в убыток. И, кажется, авария, которая привела к его смерти, может оказаться не такой уж случайной, но тут уже за дело берется их друг из следственного комитета. Но эту информацию еще нужно как-то использовать. Найти всех причастных и вывести их на чистую воду, а с этим пока туго. Это те общие положения, что я смог узнать и переварить, не являясь основным участником процесса, но регулярно проявляя интерес.

В нашей ситуации с Адой тоже было не легче. Кажется, я и готов бы ради этой девочки послать все свои принципы к черту и признать очевидное, то, что регулярно втирает мне Паша. Даже, скорее всего, тот мой по-дурацки сформированный вопрос и был жалкой попыткой уточнить отношения между нами. Но меня волнует то, что я ее совсем не понимаю. Я же не придумываю, она реально тянется ко мне в какие-то моменты. Но в другие так жестко обламывает… Мне начинает казаться, что я не догоняю чего-то очень и очень нехорошего, но, говорят, когда кажется — креститься надо, и я на это готов, лишь бы не допускать пока еще неясные домыслы даже в своей голове. Снова не езжу к ней две недели, только сообщения пишу, но это не то, хочу в глаза смотреть, вибрации ее голоса чувствовать и волосы мягкие сквозь пальцы пропускать. Но боюсь, что снова не сдержусь. Раб своих низменных инстинктов? Пусть так. Но я просто двадцатидвухлетний парень, который нуждается в объекте своей симпатии во всех аспектах. И другие — не то. Чувствую себя так, как будто я снова в армии, только там девушек не было рядом, а сейчас — пруд пруди, а меня тошнит от них всех. Принадлежащие только одной руки, губы представляю, и даже в грязных фантазиях в душе или под одеялом одна Снежинка всегда. Я считаю, что я больной. А Паша сказал бы, что я влюбился. Вот такие два разных взгляда на одну и ту же проблему.