Мария - Сара Брайан

Хлоя сделала, как он просил, встала на носочки и отпила из ложки.

— М-м-м... это очень вкусно.

Ладно, это было довольно мило. Подождите. Что? Это мило? Или я схожу с ума?

— Не смей, блядь, класть это обратно в кастрюлю! — закричала Мария, видя, что Лука собирается снова помешать. — Я люблю Хлою и все такое, но это твоя невеста, а не моя.

Отнеся кастрюлю в раковину, он сузил глаза на сестру.

— Я не собирался.

Чушь.

— Ты же не делаешь этого, когда никто не смотрит, не так ли?

Лука смог сохранить прямое лицо. Хлоя, однако, не смогла.

— Ты делаешь! — Мария могла видеть, что это написано на красивом, покрытом шрамами лице. — Это мерзко.

В аду было особое место для людей, которые облизывали свою посуду, когда кормили группу людей. Это называлось L-A-Z-Y, и все потому, что повар не хотел пачкать новую ложку. Даже если все они были семьей, все равно были члены семьи, после которых она точно не хотела есть. Например, ее брат-шлюха до того, как он сошелся с Элль. Тогда Мария не доверяла даже рукам Неро.

— Я не хочу. — Его ложь была разрушена, когда Хлоя быстро взяла свою воду, вернулась к своей игре и захихикала, как и раньше.

Боже, личность этой девушки с каждым днем становилась все более неузнаваемой. Единственное, что не изменилось, так это ее внешность - она по-прежнему была покрыта прекрасными шрамами. Однако Хлоя была счастлива, а значит, у нее был шанс выжить в той жизни, которую запланировала для нее Лука.

Находясь сегодня в ботаническом саду, ее мысли не покидали мать, этот вечно горящий вопрос все еще грел ее разум.

— Ты не знаешь, была ли мама счастлива с папой?

Лука прекратил свои действия и стоял неподвижно, как лед.

— Что?

Важность ее вопроса в тот момент была единственной причиной, по которой она продолжала задавать его, чувствуя, что это может быть ключом к помощи в ее собственной жизни.

— Я не могу вспомнить, была ли мама счастлива. По-настоящему счастлива... своей жизнью и нашим отцом, — призналась она в том, что хотела бы не забыть.

Поскольку Лкка был немного старше, у него было больше воспоминаний с их прекрасной матерью, чем у остальных братьев и сестер. Больше причин помнить и больше причин никогда не забывать.

Он заговорил своим темным голосом, достаточно низким, чтобы его слышали только ее уши.

— Это единственная причина, которая у меня осталась, почему я не убью нашего отца, Мария. Как бы я ни презирал его, единственная причина, по которой я его не ненавижу, это то, что он сделал ее счастливой.

Торжественно кивнув после того, как наконец-то узнала правду, Мария подумала, что была бы счастлива. Вместо этого она не знала, что чувствовать, не знала, что делать с этой информацией.

Лука вернулся к плите, включил газ, чтобы зажечь пламя под наполненной кастрюлей. Он наблюдал, как кастрюля начала закипать, а затем снова повернулся к сестре.

— Доминик спрашивал о тебе на днях.

Ее глаза поднялись к его глазам, сузились, чтобы молча сказать ему, почему ей не пофиг.

— Хорошо…

— Он просил передать тебе спасибо».

— Ох. — Она не знала, что ожидала от него услышать, но она не думала, что Доминик поблагодарит ее за то, что она рассказала отцу, что он был с ней во время стрельбы. — Ну, тогда ты можешь сказать ему, что благодарить меня не за что. Я просто сказала правду.

— Хорошо.

Мария наблюдала за тем, как Лука в последнее время часто смотрит на нее, и поскольку он уже был здесь, оценивая, она задала еще один вопрос о боссе Лучано.

— Правда ли, что Доминик может разобрать свой «Глок» и собрать его обратно за десять секунд?

— Почему бы тебе не спросить у него? — сказал он ей, поворачиваясь к кипящей кастрюле с водой.

Хотев потянуться в раковину за деревянной ложкой, чтобы бросить ее ему в затылок, она как раз собиралась решиться на это, когда из угла ее глаза показались грязные светлые волосы.