Сиделка - Анна Морозова

— Если бы я не наехала на него из — за этой долбанной тройки, то он бы не ушел из дома и не лежал сейчас в больнице. — Она поднимает на меня заплаканный взгляд — А если он не проснётся? Алис, что если он не проснётся? Как мне жить после этого?

— Не говори глупостей — хмурюсь я и обнимаю её. — Все будет хорошо. Люди порой с девятого этажа падают и живут себе спокойно, а это третий этаж. Да, неприятно, но всё образуется. Женя сильный, он справится. Лучше скажи, как так получилось? Почему он упал?

Я отпускаю её и сажусь рядом, поправляя края желтого платья.

— Я не знаю — заикаясь говорит она — Друзья сказали, что случайно упал. У них там что — то вроде вписки было. Толком никто ничего не видел.

— Понятно — я вздыхаю, беря в руки телефон. С Егором мы виделись два часа назад, когда я выходила из машины и с тех пор от него никаких вестей. Он обещал мне позвонить или написать. Сама я не могу по причине того, что до сих пор не знаю его номера телефона. Как то до этого момента он и нужен не был.

— Я плохая сестра — Шепчет Саша хриплым от слез голосом. Я впервые вижу её такой разбитой. Даже после всего дерьма, которое с ними случилось, она приняла новую жизнь стойко. А сейчас в ней словно что — то сломалось. — Это из — за меня. Я не доглядела как следует, не смогла защитить.

— Ты не виновата — пытаюсь вдолбить в её голову эту простую истину — Никогда. Слышишь? Никогда не бери ответственность за другого человека. Даже за Женю. Он давно вырос и сам должен понимать последствия тех или иных действий. Это просто несчастный случай, который мог произойти с ним и дома.

— Да, но произошел на этой долбанной вписке. А что, если это не случайность? Вдруг его столкнули?

— Вот проснётся Женька и узнаем — я глажу её по плечу. — А он обязательно проснётся. По — другому и быть не может.

Спустя час. Отделение хирургии. Коридор.

— Ну что? — Я подскакиваю на ноги, как только Саша выходит из кабинета врача. Потерянная, напуганная, с какими — то бумажками в руках.

— Всё плохо — дрожащим голосом говорит она. Я тут же подхватываю её под локоть, усаживаю на сидение. В груди всё сжимается от нарастающей паники.

— Что, плохо? Говори скорее. Ты из — за, Жени так?

— И да, и нет.

— Это как?

Она вдыхает воздух и медленно выдыхает. Её руки дрожат, как и губы, и подбородок. На глаза наворачиваются слёзы.

— Саш — я беру её руку в свою и крепко сжимаю. — Расскажи. И мы обязательно что — нибудь придумаем.

— У него много ушибов. Ребро проткнуло легкое. Повреждена селезенка и печень. Плюс черепно — мозговая травма и перелом ноги. Нужна срочная транспортировка в Москву, так как в нашем городе не достаточно мощное оборудование. Он просто может не выжить.

В ушах звенит, в горле образуется ком. Я пытаюсь переварить эту информацию, но мозг отказывается работать.

— Так — пытаюсь взять себя в руки — что говорят врачи? Когда нужно ехать?

— Чем раньше, тем лучше. Если выехать сегодня, то утром его уже прооперируют. Саш, я не знаю, что делать. Это же Москва. У меня нет столько денег.

— А сколько нужно?

— Он не назвал точную сумму. Все будет зависеть от сложности и реабилитации. Примерно от пятисот до семисот тысяч.

Сколько?

Твою мать!

Глава 21. Только попробуй рассказать ему, и я тебя уничтожу

«Мелстрой». Офис. Кабинет Павла Викторовича.

— Какими судьбами? — Интересуется Павел Викторович, вальяжно восседая в своём боссовском кресле. Он смотрит на меня свысока, сложив ладони домиком, пока я, не спрашивая разрешения, подхожу к столу. После нашей последней встречи у меня достаточно впечатлений об этом мужчине, и я не хочу тратить ни минуты зря, находясь здесь. В месте, которое когда — то считала родным. Всё та же обожаемая нами иллюзия и самообман.

— Хочу с вами поговорить — отодвинув стул, сажусь, закидывая ногу на ногу.