Сердце убийцы - М. Джеймс

Ее глаза расширяются, мягкие, полные губы слегка приоткрываются, и мне кажется, я знаю, что она собирается сказать, еще до того, как она это сделает, но я не могу уйти вовремя, чтобы это не заманило нас обоих в ловушку. Я вижу тоску в ее глазах, понимаю, что ей нужно, и, черт возьми, я хочу дать ей это.

— Что, если я скажу тебе, что хочу, чтобы ты это сделал? — Шепчет она слегка сдавленным голосом. — Что, если я скажу тебе, что это помогает не вспоминать, как он прикасался ко мне, потому что вместо этого я могу думать о том, как ты прикасаешься ко мне?

Что-то сжимается у меня в груди, меня охватывает чувство, которому я не могу полностью подобрать названия. Я пересекаю комнату в ее сторону несколькими быстрыми шагами и слышу, как она резко втягивает воздух, когда я встаю перед тем местом, где она сидит на кровати, вставая между ее ног, одной рукой хватая ее за колено, а другой обхватывая щеку.

— Ты пытаешься сказать мне, что думаешь обо мне, когда лежишь в постели с Гришей? — Бормочу я, глядя в ее мягкие голубые глаза. — Ты фантазируешь обо мне, Лидия?

Она тяжело сглатывает, и на мгновение мне кажется, что она собирается попытаться солгать, сказать нет. Я прижимаю ладонь к ее лицу, большим пальцем касаясь ее полной нижней губы.

— Не лги мне, малыш, — тихо бормочу я.

Она медленно кивает, не сводя с меня глаз.

— Так легче, — шепчет она. — Думать о...

— О чем? — Моя рука скользит вверх по ее колену, поднимая платье выше, дюйм за дюймом, пока мои пальцы скользят по ее гладкой, нежной коже. Одно прикосновение к ней вызывает у меня боль, все мое тело сжимается от волны потребности в ней. Кажется почти невозможным не довести это до конца, не опрокинуть ее обратно на кровать, широко раздвинуть ей ноги и глубоко войти в нее, но я знаю, что не могу зайти так далеко. Это должно быть о ней, иначе я полностью потеряю себя.

— Что мы делаем, что мы…

— Скажи мне, малыш. — Я снова провожу пальцами по ее губам, и мне до боли хочется поцеловать ее, почувствовать, как ее губы приоткрываются под моими, ощутить тепло ее языка у себя во рту. Но вместо этого я опускаюсь на колени, обеими руками задирая ей юбку до конца и осторожно раздвигая ее колени шире. — Скажи мне, о чем ты думаешь.

— Я… — она прерывисто дышит, когда я поворачиваю голову и оставляю поцелуй на внутренней стороне ее колена. — Я думаю об этом.

— Тебе придется рассказать немного подробнее, малыш, — бормочу я, скользя губами вверх, по мягкой коже внутренней стороны ее бедра. — Ты думаешь о моих губах здесь? Или где-то еще?

— Выше, — шепчет она сдавленным голосом. — Пожалуйста, Левин…

— Здесь? — Я касаюсь губами самой верхней части ее бедра, рядом со складкой, мои руки раздвигают ее колени шире. — Или здесь?

Она вскрикивает, когда я прижимаюсь губами к кружевной передней части ее трусиков, мое теплое дыхание касается мягкого материала, и я провожу языком по ней там, пробуя ее на вкус.

— Здесь, Лидия?

— Да, — выдыхает она. — Я думаю об этом. Я думаю о том, как приятно ощущать твой язык, о боже, Левин…

Слышать свое имя на ее губах сводит меня с ума. Я протягиваю руку, хватаю край ее трусиков и стягиваю их вниз, и она, задыхаясь, стонет надо мной, вцепившись руками в край кровати.

— Пожалуйста, — выдыхает она. — Пожалуйста, Левин.

— Боже, ты сводишь меня с ума, когда умоляешь. — Теперь мой голос похож на низкое рычание, мой член пульсирует, и мне требуется каждая капля самоконтроля, которая у меня есть, чтобы не встать и не вонзиться в нее. Она была бы чертовски хороша, горячая, влажная и тугая, и я закрываю глаза, отгоняя эту мысль.

— Вот о чем я думаю, — шепчет она, когда я тянусь к ней, раздвигая ее пальцами, чтобы я мог видеть ее, влажную, набухшую и розовую, и я провожу языком по краю ее клитора, когда она вздрагивает и вскрикивает, выгибая спину.