Сердце убийцы - М. Джеймс

Я сделаю это после душа. Черное платье в пятнах спермы валяется на полу, мои руки дрожат, когда я вхожу под горячую воду. Я говорю себе, что это для того, чтобы смыть прикосновение Левина, но правда в том, что я этого не хочу. Он ни к чему меня не принуждал. Я боролась со своим влечением к нему с тех пор, как проснулась в гостиничной кровати с тех пор, как он прижал меня к двери в тот первый раз, и я знаю это так же хорошо, как и он. Сегодняшний вечер был просто кульминацией этого, и, если я буду честна сама с собой, я удивлена, что все не зашло дальше, чем зашло.

Именно Левин не дал этому зайти так далеко, и я уверена, что он тоже это знает. Мне стыдно признаваться в этом не потому, что мне стыдно получать удовольствие, а потому, что я знаю, что не должна хотеть его. Черт возьми, он практически мой похититель, и, хотя он был добр ко мне и никоим образом не причинил мне вреда, он шантажирует меня, втягивая в ситуацию, в которой я не хочу оказаться. Хотя, кажется, он тоже не особенно хочет сниматься в этом фильме, думаю я, смывая все оставшиеся следы его присутствия и закрывая глаза под горячей водой. Однако я не могу позволить себе слишком много думать об этом: о том, кем он на самом деле мог быть или на кого мог работать, о том, что еще он мог натворить в прошлом. Мне нужно выпутаться из этой ситуации. Подальше от него, пока это не зашло дальше.

Однако есть только один способ добиться этого.

Принять решение.

— Мне жаль, — говорю я Грише, когда он берет трубку, в то время как Левин тихо собирает мое платье с пола в ванной, чтобы отправить его в химчистку. — Я запаниковала … у меня все еще есть чувства к тебе, и я чувствую себя такой виноватой... Твоя жена…

— Она больше ничего для меня не значит, Лидия, — настаивает он. — Но ты… ты значишь все.

— Так ты простишь меня? — Я смахиваю слезы, которые не имеют к нему никакого отношения или, скорее, не имеют ничего общего с желанием, чтобы он простил меня, но он верит, что они такие, какими он хочет их видеть.

— Конечно, дорогая, — говорит Гриша, явно наслаждаясь своей способностью быть на другой стороне разговора впервые после нашей ссоры, тем, кто прощает, а не просит прощения. — Давай проведем вечер дома, и ночь. Как мы привыкли: еда на вынос, кино, уютно устроившись на диване. Все будет так, как будто ничего и не изменилось.

Я знаю, что это значит. Я знаю, что мне придется делать. Но я киваю, проглатывая комок в горле.

— Я не могу дождаться, — говорю я ему и бросаю взгляд на Левина, вешая трубку.

— Дело сделано, — тупо говорю я ему, кладя телефон на тумбочку. — Не завтра вечером, а послезавтра. Я увижу его снова.

— Хорошо, — говорит Левин, но выражение его лица предполагает что угодно, только не это. — Поспи немного, Лидия, — лаконично добавляет он, доставая спортивные штаны из спортивной сумки. — Я уверен, что тебе это нужно.

К тому времени, как он снова выходит из ванной, я выключаю свет, поглубже закутываюсь в одеяло, когда он ложится на диван, но я далека от сна. Я остро ощущаю его присутствие, его мускулистый рост, растянувшийся на другом конце комнаты от меня, вспоминаю, как он ощущался рядом со мной раньше. Он ощущался лучше, чем я могла себе представить, огромный, широкоплечий и могущественный, возбуждающий меня больше, чем любой мужчина до него, даже Гриша, пока я не узнала его получше.

Я закрываю глаза, пытаясь заставить себя не думать о том, каково было бы чувствовать его в постели рядом со мной, все это теплое, мускулистое тело, обвивающиеся вокруг меня, оберегающее меня. Я знаю, нелепо думать о нем с точки зрения безопасности, о человеке, который может быть опасен, об убийце, о множестве вещей, о которых я не знаю, но почему-то я чувствую, что если бы он был сейчас со мной в постели, его руки обвились вокруг меня, а его теплое дыхание ощущалось на моем затылке, я бы боялась меньше.

И когда я засыпаю, он снова снится мне.