Безжалостные люди - Дж. МакЭвой

Я не была уверена, что именно заставило меня остановиться перед одной из палат. Может быть, все дело было в цветах, открытках и воздушных шарах. Или, может быть, это сделала маленькая девочка, которая сидела на коленях у своей матери и смеялась вместе со своим обожженным отцом. Половина его лица была обмотана бинтами вместе с обеими руками, но он все еще был в сознании.

Войдя внутрь, семья замерла и посмотрела на нас.

— Офицер Поуп, это мистер и миссис Каллахан. Несколько минут назад они оплатили все ваши счета, — радостно заявила доктор Эми-как-ее-там.

Женщина в кресле разразилась рыданиями, прежде чем подбежать и обнять меня. Я не была любителем обниматься. Однако я не могла быть самой собой.

— Большое вам спасибо. Вы даже не представляете, как много это значит для моей семьи, — воскликнула она, отступая назад, чтобы привести себя в порядок и взять на руки свою дочь.

— Все, что угодно, лишь бы помочь. Я не могу представить, как бы я поступила на вашем месте, — тихо сказала я. — Всегда беспокоишься, не получит ли твой муж ранения или еще чего похуже. Это самое меньшее, что мы можем сделать.

— Благодарю вас. Правда, спасибо. — Она вытерла лицо и повернулась к дочери. — Скажи миссис Каллахан «спасибо».

Маленькая девочка спряталась за ее волосами.

— Спасибо.

— Пойдем, расскажем дедушке хорошие новости, — ответила она, на мгновение оглянувшись на мужа, который медленно кивнул.

— А вот и первая леди, — прошептал Лиам, целуя меня в затылок и протягивая мне чашку кофе.

— Мистер и миссис Каллахан, — позвала доктор Эми-шлюха.

— Лиам, я останусь, — сказала я ему. Он странно посмотрел на меня, прежде чем выйти вместе с остальными.

Офицер Поуп просто уставился на меня, и я знала, что у него есть представление о том, кто мы на самом деле под публичной маской.

— Я понятия не имею, почему люди становятся полицейскими. — Я нахмурилась, глядя на его обожженную кожу, половина его лица была практически расплавлена.

— Кто-то должен сажать таких людей, как ты, — с трудом выдавил он из себя.

Приподняв бровь, я улыбнулась.

— Этого никогда не случится, но если бы это произошло, то вряд ли ты бы стал именно тем человеком, который совершит правосудие. Я видела вяленую говядину и получше.

— Я мог бы взять проволоку, — прошипел он, и я закатила глаза, протягивая руку, чтобы надавить на его обернутую кожу. Он тихо вскрикнул.

— У тебя нет провода, и даже если бы он у тебя был, у меня есть частотный глушитель. Если бы это не сработало, я бы похитила твою семью до тех пор, пока ты не признаешься в подделке улик, чтобы ложно арестовать меня. — Я не была идиоткой, и, в конце концов, мы были в больнице, полной полицейских.

Его глаза сузились.

— Тебе не стыдно за себя? Разве у тебя нет чувства вины? Или вы все просто бессердечные, хладнокровные змеи? Ваши наркотики убивают десятки людей только в этом городе, всего за одну неделю. Одному богу известно, сколько людей умирает в этой стране только для того, чтобы ты могла заработать. Вы все больны. Как, черт возьми, ты спишь по ночам?

— Кого ты потерял? — спросила я его, делая глоток своего кофе. Его слова меня не задели.

— Тебе на это наплевать.

— Нет, вовсе нет. — Я улыбнулась. — Видишь ли, ты обвиняешь меня в том, в чем нет моей вины. Ты обвиняешь бармена в том, что он дал кому-то выпить? Нет, потому что он удовлетворяет спрос. Никто никого не заставляет что-либо делать или брать. Кто бы ни умер, это была вина их самих и их семьи. Они должны были взять себя в руки. Их семья должна была поддержать их. Вместо этого ты ищешь, кого бы обвинить.

— У тебя, должно быть, все в порядке с головой, если ты так думаешь. Нет никакого оправдания тому, что вы, люди, делаете, — отрезал он, отводя взгляд. — Вы еще больше оскорбляете нас, притворяясь добрыми католиками. Ты не заботишься о Боге. Я не думаю, что ты вообще в Него веришь.