— Да, отец, — сказал я, входя в кабинет. — Все хорошо в нашей чертовой стране чудес. На самом деле, приключение только начинается.

Он вздохнул, садясь перед столом.

— Ты будешь мучить меня, мальчик, или скажешь мне, что происходит? Половина города залита кровью, а другая половина боится ее тени. И ты, и Мелоди настояли на том, чтобы мы присутствовали на этой пародии на свадьбу. Однако ни Нил, ни Деклан не будут там.

— Ты всегда говорил, что я нетерпеливый. Если так, то я вижу, откуда я это взял, — ответил я, наливая себе бокал вина.

— Я предполагаю, что вы с Мелоди больше не стреляете друг в друга.

— На данный момент. Мнение моей жены обо мне меняется чаще, чем прилив. Она может застрелить меня завтра, если я скажу ей, что мне не нравится ее коллекция оружия.

— Но сейчас…

— Ты спрашиваешь как мой отец или как Ceann na Conairte? — Я прервал его, откинувшись на спинку стула, потому что это был мой стул, а не его. Закинув ноги на стол, я наблюдал, как его глаза сузились, глядя на мои туфли. Раньше, когда я был подростком, он терпеть не мог, когда я клал ноги на его стол, но сейчас он ничего не мог сказать.

— Я спрашиваю как отец. Сынок, ты счастлив со своей женой?

— Да, отец, в гребаной стране чудес все хорошо и кроваво. — Я выпил еще немного. — Она… она Кровавая Мелоди и совершенна. Бог создал ее, а потом уничтожил себя, потому что мир не смог бы справиться с двумя такими, как она.

— Посмотрите, кто стал поэтом.

— Вряд ли, это был просто факт. — Моя жена была безжалостным животным, и это делало ее только сексуальнее.

— Значит, я могу ожидать, что на этой свадьбе что-то пойдет не так. — Он действительно хотел знать. Это было почти грустно.

— Я надеюсь, что когда у меня будет ребенок, я не окажусь в таком затруднительном положении, в каком находишься ты. — Я засмеялся.

— Зная тебя, я сомневаюсь, что ты позволишь своему сыну или дочери занять трон так же легко, как это сделал я. — Он пошутил. Отец, должно быть, шутил.

— Чушь собачья. Тот ад, через который ты заставил меня пройти…

— Я провел тебя через ад, чтобы ты мог сидеть на этом месте и призывать ад к себе. За три недели вы поставили этот город на колени. — В его голосе звучала почти ревность, но я также слышал гордость.

— Мы, Мелоди и я, поставили его на колени. Но полной покорности ещё нет. Комиссар полиции все еще надеется преодолеть этот беспорядок. Судья дал ему разрешение на прослушивание дома и наших телефонов. — Я хихикнул. Это было после первой недели.

— Когда это было?

— Это не имеет значения. — Я ухмыльнулся, снова выпивая. — Мы установили глушилки и частотные скремблеры по всему дому, а затем обновили все телефоны. Мелоди настояла, что мы должны припадать судьям пример.

Я ждал, пока он включится, после всего, что было во всех новостях на той неделе. Он покачал головой, когда осознание поразило его.

— Судья Рэндал. Они нашли его повешенным на мосту. Я догадывался, но не понимал почему.

— Я не думаю, что с тех пор комиссар получал какую-либо помощь в судах. — Потому что они были чертовски умны.

— И вы оба не хотите покончить с ним? — О, как все повернулось!

— И позволить другому подражателю занять его место? Он вот-вот сломается, и когда это произойдет, его моральный компас либо заставит его покончить с собой, либо он просто напьется до смерти. В любом случае, мне на это наплевать. — Он ввязался в войну, и теперь ему предстояло проиграть.

— Чертова страна чудес, — повторил отец с улыбкой. Раздался стук в дверь, прежде чем я успел ответить.

— Войдите, — позвал я, и вошла моя мама, одетая в красивое зеленое платье с длинными рукавами. — Ты прекрасно выглядишь, мама, — сказал я, вставая, чтобы поприветствовать ее.

Она поцеловала меня в щеку.