Безжалостные люди - Дж. МакЭвой

— Я позвоню ребятам, — произнесла я, передавая оборудование Лиаму, но как только я обернулась, то обнаружила, что смотрю в дуло пистолета. Это был человек, на которого приземлился Лиам, и его пистолет был направлен прямо на меня. Лиам оттащил меня в сторону и выстрелил ублюдку в лицо, но не раньше, чем получил пулю в руку.

— К черту все это, — сказал он, отводя раненую конечность.

Должно быть, он оставил своего ангела-хранителя дома.

— Джинкс, садись, мы встретим тебя на берегу. Мы в порядке… по большей части, — сказала я, прежде чем повесить трубку и схватить его за руку.

Он отстранился.

— Я в норме, просто жаль, что мне пришлось убить этого ублюдка, тем самым отказав себе в удовольствии пытать его.

— У тебя пуля в руке. — Я уставилась на него. — Русская пуля, о которой ты сам сказал, что это дерьмо. Я собираюсь ее вынуть.

— Я сказал, что я в порядке, Мелоди!

Разозлившись, я убрала оружие в кобуру, прежде чем выстрелить ему в другую руку, и снова схватила его за раненую конечность, заставив его зашипеть от боли.

— Ты не в порядке, — я надавила сильнее, — а теперь прекрати ныть и дай мне все исправить, мудак.

Я не дала ему заговорить, прежде чем затащить его в каюту и толкнуть на ближайшую кровать. Они, должно быть, были готовы к еде, потому что их ждали алкоголь и множество мяса, хлеба и яблок. Взяв салфетку и нож, я полила спиртом рану, прежде чем дать ему выпить остальное. Оставалось надеяться, что спиртное заставит его замолчать.

Он ухмыльнулся мне, прежде чем поднести бутылку к губам.

— Я думаю, ты мне нравишься в роли медсестры.

Свирепо глядя на него, я вонзила нож в его пулевую рану.

— Ты действительно не должен говорить глупости женщине с оружием.

Он шипел и ревел от боли, как гребаный ребенок, пока я не вытащила пулю и не использовала салфетку в качестве повязки.

— Пей и заткнись, я сейчас вернусь, — сказала я ему, прежде чем вернуться на палубу.

Я позаботилась о том, чтобы перетащить и выбросить тела с лодки, прежде чем взять курс обратно на материк. Я также позвонила Монте, чтобы сообщить ему и братьям Лиама о том, что произошло. Это заняло у меня около полутора часа. К тому времени, когда я вернулась к Лиаму, он застыл на кровати, слушая аудиозапись с самолета, который он уничтожил.

Все, что мы могли услышать, были крики, плач и молитвы. Они навеяли воспоминания, которые я предпочла бы забыть. Подойдя ближе, я нажала кнопку «Стоп», и он был выведен из своего транса.

— Я думал, ты собираешься поставить лодку на автопилот, — сказал он, доказывая, насколько он был не в себе.

Схватив другую салфетку, я сняла старую, пропитанную кровью, и снова наложила повязку.

— Не подставляйся под пулю из-за меня снова.

Он фыркнул, прежде чем отстраниться.

— Ни одно доброе дело не остается незамеченным. Правильные слова, которые ты должна произнести — это «большое спасибо».

Я потянула сильнее, и он поморщился, как ребенок.

— Спасибо, но больше так не делай. Последнее, что мне нужно, это чтобы кто-нибудь из моих людей подумал, что я не могу постоять за себя.

— Ты такая чертовски смешная. Почему ты всегда пытаешься доказать, что ты бессердечная сука?

— Потому что я должна быть бессердечной сукой, — огрызнулась я в ответ, вставая перед ним. — Ты можешь облажаться столько раз, сколько захочешь, но в конце концов никто не будет сомневаться в тебе. Я, с другой стороны, совершаю одну ошибку, и все кончено. Какой-нибудь самоуверенный мудак вроде тебя подойдет и заявит, что я слишком мягкая или что у меня нет яиц. Я слишком много работала, чтобы теперь отступать.

Он ничего не сказал. Лиам знал, что я была права. У меня не было времени, чтобы тратить его впустую, доказывая и порицая, кто я такая.