Неприкасаемые - Дж. МакЭвой

— Нет! Нет! Déjame ir (С исп. Отпустите!). — Мальчик плакал, пытаясь сопротивляться.

Вздохнув, я вытащил стопки из своего пиджака и бросил их в грудь одному из них.

— Это половина, которую я вам должен, — сказал я им, прежде чем бросить ему еще десятку. — И это та самая десятка. А теперь передайте мой товар.

Они все наслаждались тем фактом, что только что жестко обошлись с Каллаханом. Они бросили мальчика на землю, как мешок с картошкой. Подойдя к нему, я снял повязку с глаз и веревки.

— Кто бы мог подумать, что легендарный Каллахан питает слабость к экзотическим маленьким мальчикам? — сказал один из мужчин. — Мы можем превратить это в продолжающееся деловое соглашение.

— Подожди секунду, — сказал я, прежде чем посмотреть вниз. — Ты в безопасности. Estás a salvo (С исп. Ты в безопасности), — прошептал я мальчику на земле. Его карие глаза были широко раскрыты, потрясены, и в них не было ничего, кроме страха. Мне нравилось смотреть на взрослых — на мужчин, — но на детей, у которых даже не было всех зубов, выводило меня из себя.

— Я отвезу тебя к твоей матери, — сказал я. — Я обещаю, сядь в мою машину. — Он посмотрел на моего отца, затем снова на меня.

— Ты отведешь меня к моей маме?

— Я обещаю.

Медленно кивнув, он взял меня за руку и прошел три фута к моей машине, мой отец открыл для него дверь и использовал свое тело, чтобы заслонить окно. Наши взгляды встретились как раз перед тем, как я снял пиджак, позволив им увидеть два пистолета у меня за спиной.

— Что это, черт возьми, такое, Каллахан? — Они закричали, достав все свое оружие, когда две мои машины окружили нас. Один за другим мои люди выходили, все пистолеты были направлены на них.

— Вот, друзья мои, что происходит, когда вы пытаетесь обмануть меня. Когда вы оскорбляете меня. У каждого из моих людей просто руки чешутся снести вам головы. Я бы посоветовал вам бросить оружие.

Их темные глаза посмотрели на девять стволов, направленных им в лица, прежде чем позволить гравитации завладеть их оружием; они уронили их к своим ногам, подняв руки в знак капитуляции.

Скрестив руки на груди, я уставился на последнего мужчину справа, все еще держащего мои деньги в волосатых руках. Протянув руку, маленький человечек вручил мне все деньги, прежде чем вернуться в очередь. Подойдя к своему пиджаку, я бросил деньги и начал насвистывать. Я вытащил свой нож и пистолет, прежде чем повернуться обратно.

— Раздевайтесь, — потребовал я.

— Твою мать… — Прежде чем он смог закончить, я всадил свой нож прямо ему в нос. Его тело откинулось назад, когда он захлебнулся собственной кровью, отчаянно хватая ртом воздух, крича от боли, пока не перестал плакать.

Остальные начали раздеваться.

— Я не испытываю никакого уважения к вам, свиньям, но я был готов пустить это на самотек ради бизнеса. Потом вы приходите ко мне, опоздав, неблагодарные. Мне больно. — Я вздохнул, медленно заряжая шесть пуль в свой револьвер. Мне нравилось наблюдать, как они паникуют, пока я это делал. — И когда мне больно, кто-то другой должен чувствовать мою боль. Это то, что заставляет мой мир вращаться.

Улыбаясь, я выстрелил первому мужчине в пах. Он кричал так громко, что я уверен, у него лопнула вена на шее.

— Ты чувствуешь, как мир вращается? — Я ухмыльнулся.

МЕЛОДИ

Я чувствую себя жирной Джеки Кеннеди.

Я вздохнула, поправляя дурацкую красную шляпу на голове прямо перед тем, как Федель и Монте открыли мне дверь.