Потому что живой - Аида Богдан

— Ты меня ещё душевнобольной объяви, — вызывающе фыркнула Снежка.

Как бы там ни было, но Полина Григорьевна добилась своего и в ближайшие выходные отправилась с дочерью в одну из подмосковных церквушек, на исповедь к отцу Дмитрию. Оставшись наедине с девушкой, тот внимательно её выслушал:

— Мне кажется, что Ваня жив, я это сердцем чувствую, он является ко мне каждую ночь.

— Но ведь его похоронили?

— В том-то и дело, гроб был, а тела мы не видели, нам не дали на него посмотреть, солдаты стояли с автоматами и никого не подпускали. Тогда я об этом не задумывалась, а сейчас всё больше склоняюсь к мысли, что там был кто-то другой.

— Не исключено, что так и было, но тогда почему он до сих пор не вернулся?

— Не знаю, возможно, его держат в плену?

— Ты общаешься с его матерью?

— Я оставляла письмо с адресом, правда, его мама не откликнулась, хотя, я написала, что беременна. Боюсь, что она не хочет ничего об этом знать.

— И всё же, попробуй её найти.

— Мой папа уже занимается этим вопросом, он обещал, что как только появится информация, сразу даст знать.

— Это хорошо, уверен, женщине будет приятно познакомиться со своими внуками.

— Да, я тоже на это надеюсь. Скажите, что мне делать, ждать Ваню или смириться?

— Делай, что и всегда, молись о нём, дочка.

— Но как именно? Как о живом, или мёртвом?

— Бог сам подскажет, как надо, вложив в твои уста нужные слова.

— Спасибо, батюшка.

В общем, об Иване просили сразу на двух языках, благодаря чему он смог пережить пыльную бурю и выбраться к людям, пусть даже не к своим. Хотя, это спорный вопрос, ведь ему удалось попасть в яму к другим советским пленным.

Первое время он не мог наговориться, с удовольствием вслушиваясь в родную речь, сказывались полгода, проведённые в горах, среди пуштунов. Новые хозяева держали пленных урусов не только для работы, но и ради обмена, поэтому даже не пытались обратить их в свою веру.

Исключение составили братья-мусульмане, имевшие характерную внешность. Носатый Вахтанг с горящим взором, грузин по национальности, с самого начала стал бить себя в грудь, утверждая, что он крещёный, поэтому от него отстали сразу.

Зато Алишеру и Магомеду не удалось отвертеться от долгих уговоров и душещипательных проповедей о том, что они должны сражаться вместе против неверных гяуров. Душманы искренне полагали, что их просто заставили воевать на стороне Советов.

Однако, те от сотрудничества отказались, за что были сильно избиты батогами. Периодически всем доставалось, в том числе и Ивану. Однажды, его так сильно исполосовали, что на спине не было живого места.

Помимо этого, на лице парня на всю жизнь остался глубокий шрам от плётки, проходящий от правого глаза к подбородку. Хорошо, что не ослеп, хотя, зрение всё же ухудшилось. Одному из душманов не понравился его взгляд, якобы, слишком пренебрежительный.

Позже Иван придёт к выводу, что второе пленение было неизбежным, ведь в первый раз он не испытал и сотой доли всех трудностей, выпавших на долю его товарищей, работавших до седьмого пота, под неусыпным надзором охраны.

Здесь он вместе со всеми добывал щебень для нужд моджахедов, за что им выписывали скудный паёк, да пинки с затрещинами. В доме же Самандара его не только хорошо кормили, но и давали возможность принимать душ, а ещё, выделили чистую одежду.

Хозяйская дочь вылечила пленника и, тайком от отца, обучала языку, в общем, курорт, да и только. В итоге, она помогла ему бежать, снабдив картой и всем самым необходимым. Что называется, почувствуй разницу, Ваня.

Бежать из той зловонной ямы, где кучковались все сразу, было невозможно, караульные несли службу исправно, следили за ними и берегли, как зеницу ока, но освобождение всё равно пришло, примерно через два месяца.